— Идите, Дженна! — Медор порывисто обнял меня и поцеловал.
Герцог тоже коснулся губами моей щеки и повернулся к Маллену.
— Берегите ее, и вы об этом не пожалеете.
Привязывая на ходу к поясу второй кошелек, я вышла из комнаты вслед за учителем. Тускло освещенный коридор был пуст, но откуда-то снизу доносился шум.
— Быстрее, — Маллен схватил меня за руку и потащил так, что я едва успевала переставлять ноги.
«Кай?»
«Не знаю, — отрезал он. — Завтра вечером ты жива. Больше ничего не знаю. Шевелись!»
Лестница, галерея, другой коридор. И еще одна лестница — винтовая, на башню. Такая же темная, как и та, по которой мы спускались в подземный ход ночью. Возможно, та же самая, ведущая вверх и вниз.
— У меня такое ощущение, будто вся кожа горит, — пожаловалась я. — И плечи ноют.
— Быстрее, нисса Дженна! — повторил Маллен. — Нужно успеть подняться, пока не превратились в сов.
— А может, не надо? — я задыхалась и едва успевала нащупывать в темноте ступеньки. — Превратимся и полетим вверх.
— Там дверь. И внизу тоже, если не забыли. Можем слететь еще ниже, в подземелье, но и там дверь в конце. Окажемся на сутки в ловушке. А потом снова станем людьми. И останется только одно — бежать через подземный ход в лес. Раздобыть лошадей и пробираться в Ниат. Хотя наше описание уже завтра будет у всех дозорных, которые ловят беглых преступников. Убийство дознавателя — это не шутка.
— А почему бы Эризе не превратить нас снова в птиц? — удивилась я.
— Сначала она должна узнать, что это нужно сделать. Ее дом в городе, не во дворце. Как вы намерены туда добраться? Вплавь?
Кожу жгло все сильнее. Словно обгорела на солнце. Плечи, мышцы спины и шеи сводило мелкими короткими судорогами.
— Идите быстрее, не ждите меня. Откройте дверь!
Язык и губы не слушались, едва шевелились. Отпустив мою руку, Маллен пошел вверх, перешагивая сразу через две ступеньки. Я поднялась еще немного и остановилась: судороги захватили руки и ноги, сжимая их тисками резкой боли.
«Потерпи, Джен, — хотелось верить, что Кай мне сочувствует. — Это скоро пройдет».
«Откуда ты знаешь?» — огрызнулась я, и в этот момент где-то наверху раздался противный скрежет открываемой двери.
Он успел!
И тут же боль обожгла меня всю, с ног до головы, завивая в огненную спираль, заставляя сжаться в комок. Присев на корточки, я обхватила себя руками, опустила голову, прижала подбородок к груди.
Вспышка была сильной, но короткой — Кай не соврал. Тело стало… неудобным, тесным, как будто натянула платье на три размера меньше нужного. Захотелось встать, распрямиться, но ничего не получилось. Вместо этого я словно против воли взмахнула руками — нет, крыльями! — и тяжело поднялась над ступеньками, которые теперь прекрасно видела. Хотя и в каком-то странном цвете, уж точно не по-человечески. К тому же снова стала дальнозоркой, как Эльвира, которая последние десять лет читала в очках. А еще я слышала даже самый тихий шорох. И запахи чувствовала на порядок лучше нюхливой Дженны.
«Поздравляю с новым телом, — поддел Кай. — Это интересно. Такой энергии мне еще не перепадало».
Мах за махом я поднимала совиную тушку все выше и выше. Наверняка птицы ощущали полет совсем иначе, но я словно занималась в спортзале на тренажере. Ничего общего с детскими мечтами и снами, где взмахнешь руками — и паришь в воздухе.
Наконец лестница закончилась. За открытой дверью оказалась узкая площадка, кольцом обегающая башню. Большая ушастая сова сидела на перилах, и я устроилась рядом.
46
Пожалуй, самым большим недостатком совиного облика оказалось то, что мы с Малленом не могли разговаривать. Наверняка у птиц есть свои способы коммуникации, но нам они были недоступны. И все же он прекрасно понял, когда я, едва не свалившись вниз, махнула крылом в сторону окна своей комнаты. Энергично крутанув головой почти в полный оборот, взлетел и направился туда. Заглянув в мое окно, опустился ниже, медленно пролетел вдоль первого этажа и вернулся обратно. Судя по всему, увидеть, что происходило внутри, ему не удалось.
«Кай!»
«Нет мне покоя, — проворчал он. — Летите, птички, я догоню».
Я поднялась в воздух, уже увереннее, чем в первый раз, и мы с Малленом полетели. Он впереди, я за ним. Над внутренними дворами и садом, рвом и улицами. Это было очень странно и необычно: в таких подробностях видеть все с высоты, да еще в темноте.
Когда городские стены остались позади, я поняла, что Маллен движется в направлении, обратном тому, которого мы придерживались по дороге из Ниата. Причем сокращая путь за счет срезанных углов. Похоже, для него это был далеко не первый опыт перевоплощения в сову. Мне вдруг стало интересно то, что раньше не слишком занимало: как он жил до прихода в Орден и после того, почему не женился. Раз уж ведьмам не возбранялось выходить замуж, наверняка и колдунам было дозволено вступать в брак. Я решила, что расспрошу его об этом при первой же возможности. В конце концов нам предстояло жить вместе, возможно, даже очень долго.
Как только я выбивалась из сил, сразу же высматривала подходящее местечко для отдыха и опускалась на землю. Настоящая птица, конечно, выбрала бы более безопасное дерево, но я чувствовала себя неуверенно без твердой опоры. Маллен умудрялся узнавать об этом, не оборачиваясь. Словно что-то подсказывало ему. Стоило мне зайти на посадку, как и он тут же начинал снижаться.
Отдыхали мы недолго. Едва я чувствовала, что могу лететь, делала знак взмахом крыла, и мы отправлялись дальше. Все тело по-прежнему ныло, но после каждой передышки сам полет давался все легче и легче. Как будто умела летать всегда.
Чем дальше к северу, тем меньше пейзаж под нами напоминал весенний. Если в столице и ее окрестностях снег уже сошел, то ближе к Ниату было еще холодно. Даже влажный морской ветер с побережья не мог справиться с рыхлыми грязными сугробами.
Начало светать, и я узнала дорогу, по которой мы ехали верхом. До города оставалось уже немного. Выяснилось, что совы прекрасно видят и днем, а я думала, на свету они почти слепые.
Кай не объявлялся. И я ощущала его отсутствие так же отчетливо, как в самый первый день почувствовала присутствие. Была в этом какая-то странность. Ведь прежде он, по его словам, жил со мной сорок лет, никак себя не обнаруживая. Впрочем, возможно, это было особое энергетическое воздействие, связанное с первым прямым контактом. Не все ли равно? Однако эта мысль потянула за собой другую.
Было что-то еще в его словах. Странное. То ли забытое, то ли толком не осознанное. Словно камешек в носке ботинка. Какое-то несоответствие. Но как ни пыталась я вспомнить, ничего не получалось.
Дорога сделала поворот, и я увидела вдали море, над которым уже показался огненный краешек солнца. Правее, за деревьями, проглядывали городские стены. Маллен сделал резкий разворот в сторону небольшой голой рощицы. Лавируя между стволами, мы забрались подальше от дороги и опустились на землю. Оставалось только вернуться к человеческому облику.
