– Вот, держи! Мой тебе подарок. Ты теперь хранительница, тебе всегда пригодится. Помогает против ведьм, демонов, злых духов, гремлинов и… просто пресной еды. – Она рассмеялась.
– Может, мне больше не понадобится? – смутилась я.
– Бери, бери! Это необходимая вещь для каждой хранительницы.
– Именно так, – подтвердил дворецкий, – самое время. Гляди-ка, появилось первое упоминание о тебе.
Я подошла к портрету и прочла вслух:
– Гоцинда, королева британских ведьм. Изгнана и заключена в картину второго августа 2019 года… – я запнулась, потому что яркими чёрными буквами там значилось моё имя, – Даной Мэллори!
Вот это да!
Марианна обняла меня, Игорь поклонился.
– Но тут не вся правда, – прищурился Уилл, – здесь не упоминается, что тебе помогал один юный отважный призрак. Да ладно, я шучу! Самое главное ты совершила сама. Для городской девочки совсем неплохо.
– Уильям, ты неисправим! – засмеялась тётя Мэг.
– Вообще-то ты прав, Уилл, – согласилась я, – без тебя я бы не справилась.
Как и без Марианны, без Игоря, без тёти Мэг и Мэгги. А ещё без Сиссибелл, которая теперь вылизывалась у входа в библиотеку, и без Феллари – та пыталась дотянуться до одной из книг на полке, очевидно, чтобы попробовать её на вкус.
– Ах ты господи! – всплеснула руками тётя Мэг. – Опять тянется к «Легендам о русалках». До чего же она любит эту книгу!
Такие друзья – это ли не счастье! Я была счастлива и благодарна.
– Без всех вас Мэллори Мэнор ждала бы гибель. Вы часть этого замка и его спасение. А теперь и я тоже.
– Довольно слов, пошли праздновать день рождения! Пунш и пирожки в гостиной через пять минут! – провозгласила Марианна. – Я всё приготовила заранее, потому что ни минуты не сомневалась в нашей Дане!
– Ой, я ужасно выгляжу! – забеспокоилась тётя Мэг. – Одета совсем не к празднику. Извините меня, я скоро. – Она улыбнулась, убрала книгу о русалках на полку повыше и вышла за дверь.
Мэгги с тихим хихиканьем растворилась в воздухе.
Солнце понемногу заливало библиотеку.
– Мне нужно тебе кое-что показать, – сказал Уилл.
И не успела я опомниться, как он схватил меня за руку и потянул по винтовой лестнице наверх. Туда, где солнце золотило корешки книг на верхних полках. Где находились круглые окна. Уилл не сводил с меня глаз, и у меня от этого заколотилось сердце.
– Я не спросил, чего бы ты хотела на день рождения, – заметил он.
В этот момент мне стало ясно, что впервые после смерти мамы я совершенно счастлива. Потому что теперь я знала точно, что мама никогда не оставляла меня.
Она всегда оставалась со мной, я убедилась в этом прошедшей ночью в восточном крыле.
Наконец-то я больше не боялась никаких разочарований, не боялась дружить и сближаться с людьми. Не только оттого, что я нашла новых друзей в Мэллори Мэнор, но и потому что снова доверяла себе и верила в себя. Я теперь знала, кто я на самом деле и кем я могу быть.
– Ну так как – остались ещё у тебя желания?
– Есть одно, – ухмыльнулась я, глядя другу прямо в глаза, – не совсем только моё, но и моё тоже.
Уилл слишком рано умер. Он никогда не станет взрослым. Это мне предстоит повзрослеть.
– Так чего же желает юная леди? – с усмешкой спросил Уилл.
– Когда-нибудь расскажу. – И я поцеловала его в щёку.
Он был изумлён, растерян и густо покраснел.
– Как думаешь, Уилл, есть на свете что-то такое, что делает невозможное возможным?
– Я твёрдо верю, что на свете нет ничего невозможного.
Так, стоя на винтовой лестнице, мы встретили новый день. Солнце встало на безоблачном чистом небе.
Наконец-то, впервые со дня моего приезда в Мэллори Мэнор, ощущалось лето. Дубы шумели свежей листвой. Поляну перед замком, как ковром, устилали зелёная трава и жёлтые цветы. Тринадцать долгих лет Мэллори Мэнор ждало своего освобождения.
– Волшебно, правда? – вздохнул Уилл.
Я молча кивнула.
– Я уже и забыл, как у нас тут красиво, – продолжал Уилл.
– Жаль, летние каникулы заканчиваются, – вздохнула я. – Мне надо возвращаться в Лондон. Грустно.
– Ты скоро вернёшься?
Я обвела взглядом библиотеку.
– Я думаю, мы увидимся снова очень скоро, – улыбнулась я.
Глава 20
Открытые ворота
После того как Гоцинда была заключена в картину, Мэллори Мэнор стало приходить в себя и оживать.
Исчезли тёмные цвета, тени, пропали жабы и болотная тина, мох и пыль. Казалось, мощный порыв ветра унёс всю грязь, всё чёрное колдовство, от которых замок страдал последние тринадцать лет.
Затянулись трещины на стенах. Встали на место упавшие балки, заросла дыра в крыше восточного крыла. Вернулись на перила парадной лестницы и обе каменные горгульи.
Уже наутро после победы над Гоциндой поместье выглядело так, будто и не было этой решающей ночи. Пруд перед парадным входом наполнился свежей водой и расцвёл розовыми лотосами. В старых дубах свили гнёзда птицы, сад наполнился птичьим пением.
Я сидела в столовой на том самом месте, где мне впервые подали на ужин маунк. Больше этого отвратного супа в замке никогда не будет. Теперь Марианна готовит свои настоящие лакомства – жареного цыплёнка, ячменные лепёшки, сливовый пудинг… Столовую через высокие окна заливало солнце, начищенные серебряные подсвечники сверкали на столе.
– Уж я расстаралась, – сообщила Марианна, выставляя на стол трёхэтажный торт.
– Когда успела? – удивилась Сиссибелл.
– Так, между делом, – пожала плечами Марианна.
– Восхитительный торт, – похвалила тётя Мэг.
– Спасибо, – поблагодарила Марианна. – Ну, приступайте. В кухне ещё карамельный пудинг ждёт своего часа.
Игорь длинной спичкой зажёг на торте пёстрые свечки. На тринадцатой спичка почти догорела.
Марианна запела поздравительную песенку. У меня зарделись щёки. Давно никто не пел мне на день рождения песен. После смерти мамы праздников как-то не получалось. Они были печальны. Но теперь-то всё по-другому!
Довольно стройный хор пропел мне «С днём рождения». Игорь немного отставал, а тётя Мэг брала слишком высокие ноты, и я опасалась, как бы бокалы не начали лопаться.
Когда я обводила глазами сервировку стола, в одном из подсвечников мне привиделось мамино отражение. Она мне улыбалась. Но стоило мне присмотреться – и её облик исчез, и мне уже улыбалось моё собственное отражение.
Я видела радостные лица тёти Мэг, Игоря и Марианны. Сиссибелл слизывала сливки с блюдца, и теперь на её усах висели белые капли.
