Вот это я понимаю – отпуск так отпуск! Альтернатива рулит однозначно – когда я еще такое в реальном мире почувствую? Кстати говоря, мой предшественник знал вкус в напитках! Да и в девушках тоже!
Спустя час, когда начался отлив, мы с превеликим сожалением покинули этот райский пляж и двинулись на другой конец острова. На первый взгляд этот клочок земли был еще более диким и запущенным, чем тот, с которого мы приплыли. И лишь в самом дальнем его конце, где между этим и соседним островом имелся небольшой пролив, обнаружились первые зримые следы присутствия человека.
На песчаной косе, наполовину утонув в песке, лежал перевернутый, почерневший от старости и покрытый соляными разводами рыбацкий баркас с пробитым днищем. А мелководный проливчик глубиной по колено был перегорожен двумя рядами рыбацких сетей, установленных на палках – их-то и разглядела Александра зоркими глазами чайки.
Упомянутая лодка тоже была здесь: небольшое судно с крупным косым парусом, что-то вроде фелуки, стояло в маленькой бухточке по ту сторону пролива. С десяток невысоких смуглокожих людей, одетых в серые холщовые штаны и рубахи, в намотанных на голову тюрбанах, вооружились наспинными плетеными корзинами и начали сбор «урожая» – проливчик к этому времени уже обнажил песчаное дно и сети, нагруженные богатым уловом.
Нас аборигены, безусловно, заметили издалека. Когда мы подошли поближе, рыбаки, указывая на нас пальцами, начали лопотать что-то невнятное. Причем на двух совершенно разных языках! И вот тут я, впервые за всю мою недолгую историю путешествий по иным мирам, оказался в замешательстве. Ранее Альтернатива разговаривала со мной только по-русски, в той или иной степени косноязычности.
Но здесь был определенно другой мир. И языки этих людей, отдаленно походившие на южноитальянский и малайский диалекты, были мне вообще непонятны! И ладно бы только мне – магесса четвертого уровня жалобно смотрела на меня, беспомощно разводя руками. Увы, магия миров Созвездия за всю свою невообразимую историю, насчитывавшую несколько десятков тысяч лет, так и не смогла изобрести заклинание универсального переводчика.
Неудобное положение выправил подошедший капитан фелуки – плотный фактурный мужчина лет пятидесяти, с ухоженной бородой, заметно тронутой сединой, с золотой серьгой в ухе, одетый в кожаный жилет поверх тонкой белой батистовой рубашки и роскошного алого кушака, опоясывающего располневшую талию, и обутый в классические пиратские ботфорты – с пряжками и отворотами.
– Сальют! Сеньор и сеньорита – из Благодати?! – низко раскланявшись, восторженно воскликнул капитан на ломано-перекошенном русском языке. – Добро пожаловать в Альтремару, вашье сиятельство! Мы, пльемя тьерци народа таллау, ждалли вас здьесь много, много льет! Дьед ждал – не дождался. Отьец ждал – не дождался. Эль-капитано Мараджо Скьявелли ждал – и дождался! Браво! Брависсимо!
Ну и так далее, и тому подобное… «Великий и могучий» в местном исполнении являл собой убойный трэш, от которого натурально «вьялли уши». Мне-то деваться было некуда, а вас, достопочтенные сеньоры и сеньориты, я постараюсь избавить от этого словесного беспредела.
Как вы думаете, почему этот морской бродяга из попы мира не только понял, откуда мы, но и влет просек наш статус? А очень даже просто. В мире, живущем в условиях, максимально приближенных к Средневековью, рулит не грамота, а символика. Александра, как ни старалась, не смогла объясниться с аборигенами ни на словах, ни в письменной форме, ни даже на пальцах.
В конце концов, раздраженная волшебница топнула ножкой с досады, выругалась нецензурными словами, которых даже я не знал, и пошарила в незримых закромах Обсерватории. Эффектно вынув из воздуха мою латунную эрзацкорону, Александра нахлобучила мне ее на голову. А затем юная пограничница подняла надо мной голубой штандарт с белым грифоном.
И всем всё сразу стало ясно! Этот флаг здесь знали и помнили: так выглядело знамя Свободы, под которым островитянам-изгнанникам предстояло отвоевать земли предков на континенте. И язык, на котором говорили «освободители», таллау запомнили тоже, на всякий случай. Вот этот случай и представился.
Следующие несколько часов пролетели незаметно. Лодка с гордым названием «Альсиона», что на языке таллау означало «Чайка», летела словно на крыльях, рассекая волны острым форштевнем. Для поддержания высокой скорости фелука была максимально облегчена: рыбаков мы оставили в островной деревне племени терци, где также пополнили запасы пресной воды и провианта.
Скьявелли оказался не просто каким-то заурядным рыбаком, а племянником правителя племени терци, который доверил своему родственнику управление небольшой рыболовной флотилией. А вот «Альсиона» была личной собственностью Мараджо, что и позволяло ему именоваться капитаном – это звание у островитян было очень почетным.
Внимательно выслушав наши планы, Мараджо не только лично пожелал доставить нас в Морские Врата, но и сообщил, что ему до невозможности осточертело заниматься рыбалкой, что он всю жизнь мечтал путешествовать по дальним странам и будет очень рад составить мне компанию в странствиях по Агранне.
Я не возражал, понимая, что наличие переводчика может сильно облегчить мне означенные странствия. Так что сеньор Скьявелли был зачислен в нашу маленькую команду, и теперь наш курс лежал на восток.
Погода благоприятствовала: дул устойчивый западный ветер, который усиливался с каждым часом – парус «Альсионы» едва не трещал от натуги. По прикидкам Мараджо, до Бурых островов мы должны были добраться к вечеру – раньше, чем нас настигнет зарождающаяся на западе буря.
Бурыми островами, они же – Брунье на местном наречии, назывался самый восточный архипелаг Альтремары. Там находилась гавань Морские Врата, и там же, в городке с названием Аурика, размещалась резиденция бейлиса – князя племени бруно. Самые крупные племена таллау назывались бейлиссимо – фактически это были полноценные княжества, со своими небольшими армиями и флотами. Всего таких бейлиссимо в Альтремаре было два десятка, и друг с другом они, мягко скажем, не ладили.
У этой феодальной раздробленности имелось несколько причин. Во-первых, централизованно управлять архипелагом, который растянулся на сотни морских миль, было весьма затруднительно. Во-вторых, таллау можно было назвать единым народом лишь с очень большой натяжкой. Обитатели Альтремары были объединены только языком старого мира Агранны, на котором общались несколько десятков племен – совершенно разных как по крови, так и по обычаям.
В-третьих, океанские острова были довольно скудны природными ресурсами – случалось, что из-за них приходилось конфликтовать с соседями. А в голодные годы племена даже воевали друг с другом. Межплеменные войны в Альтремаре потрясали своей жестокостью: островитяне резались друг с другом отчаянно и пленных не брали. Более того, нередки были случаи, когда победители вырезали все мужское население побежденных, а захваченных женщин превращали в наложниц.
Но любые, даже самые застарелые и кровавые межплеменные разборки в момент забывались, когда таллау выходили в континентальный рейд под флагом Свободы. Во время большого похода все бейлиссимо отдавали свои боевые корабли под командование гранд-адмирала Брунье – в его владениях находился единственный портал Альтремары, связывавший острова с континентом. Как правило, объединенная флотилия получалась внушительной и в лучшие годы достигала двух сотен боевых кораблей, имевших на борту десант из нескольких тысяч лихих морпехов-абордажников, не понаслышке знающих, с какой стороны нужно браться за саблю.
