Прибрежные города северного и южного побережья Крайны жили в состоянии постоянной угрозы нападения – никто не знал, куда придется очередной удар пришельцев из океана. А учитывая, что и на самом континенте шла постоянная грызня между герцогами, королями и атаманами крупных бродячих банд, которые тоже были не прочь стать герцогами и королями, а иногда даже и становились ими, альтремарские рейдеры десятками лет были безраздельными хозяевами морей на Агранне. Вся прибрежная торговля Крайны проходила под их контролем, многие портовые города платили им дань, а некоторые и вовсе превратились в опорные базы флота островитян.
Почувствовав свою силу, таллау решились вторгнуться на континент крупными силами и вернуть утраченные земли своих предков – семьдесят два года назад состоялся их великий поход на континент. Это была армада, которую Альтремара дотоле не собирала еще никогда: шесть вымпелов, триста кораблей, десять тысяч бойцов. Эту несокрушимую мощь назвали армией Свободы. Под Медузой, крупнейшим городом Западной Крайны, островитяне должны были соединиться с войсками Повелителя Аполлона, а также с батальонами наемников из Варанги. Предполагалось, что объединенная двадцатитысячная армия просто сметет любое сопротивление, как метла – мусор.
Но что-то пошло не так. Прадед нашего капитана, Бельграно Скьявелли, самый настоящий адмирал, командовавший вымпелом из пяти десятков кораблей, так и не вернулся из последнего похода. А из племени терци домой вообще никто не вернулся. Мараджо не знал, что случилось на континенте в те далекие годы, когда его дед еще пешком под стол ходил. Слухи же ходили совершенно невообразимые: от банального поджога кораблей вплоть до того, что флот потопило легендарное морское чудовище Кракен.
Объяснения я рассчитывал получить у бейлиса Брунье, которого звали Раньеско Форца. Его дед, в честь которого внук и получил свое имя, был последним гранд-адмиралом. Из последнего рейда, который должен был стать победным, но стал катастрофическим, вернулась лишь флотилия бруно, находившаяся в тыловом резерве и патрулировавшая прибрежные воды континента. Вся остальная армада в количестве пяти вымпелов сгинула бесследно.
Для таллау, которые отправили в поход едва ли не половину своих взрослых мужчин, такое фиаско стало тяжелейшим ударом. На совете племен гранд-адмирал Раньеско, так и не давший внятных объяснений, был обвинен в трусости и низложен, а потом публично обезглавлен. Его сын, ставший новым бейлисом Брунье, в отместку за позорную смерть своего отца закрыл Морские Врата, и рейды на континент прекратились навсегда. Теперь островитянам, вновь вернувшимся к давно забытым временам океанского плена, приходилось выживать исключительно за счет скудных ресурсов Альтремары, отчего уровень жизни таллау сильно упал. И теперь это уже была не жизнь, а борьба за выживание – борьба всех со всеми.
Брунье разительно отличался от тех островов, мимо которых мы проплывали ранее. Типичный пейзаж Альтремары – каменистые или песчаные низменные островки, заросшие пальмами, или же совсем голые и безжизненные. А Бурые острова, расположенные особняком от всех прочих, были сформированы самыми настоящими горами из скальных пород темно-красного и бурого цвета.
На каждом из десятка островов этого мини-архипелага имелись глубоководные бухты и горные леса. Многочисленные верфи Брунье работали в режиме конвейера, делая суда для всех племен таллау. Здесь изготавливались быстрые рыбацкие фелуки, гребные десантные галеры и даже парусно-гребные двухмачтовые шебеки, закладывавшиеся под заказ и являвшиеся вершиной местного судостроения. Пожалуй, корабли и были единственным торговым ресурсом племени бруно, потому что более на Бурых островах не было абсолютно ничего. Там даже рыба не водилась – не было отмелей.
До столицы Брунье Аурики мы добрались уже в темноте. Но не потому, что настала ночь, а потому, что закатное солнце с трудом угадывалось за черной стеной, которая протянулась вдоль всего горизонта. Шторм обещал быть нешуточным: наступление лета в Альтремаре сопровождалось крупными климатическими пертурбациями. Впрочем, бури на Агранне были непродолжительными, и погода в этом мире большую часть года стояла благоприятная, что весьма способствовало морским плаваниям.
Аурика предстала перед нами небольшим городком, полностью выстроенным из бурого туфа. Свободного пространства в Аурике имелось немного: улочки были узкими, дворы – тесными, а городские кварталы размещались между береговой линией и скалами и полностью просматривались с причала. На первой линии вдоль порта стояли трехэтажные особняки знати и конторы торговых компаний. На втором городском уровне ютились дома попроще, а самые бедные домишки лепились буквально на горных склонах. С другой стороны бухты располагалась островная «промзона»: обширная верфь, заставленная корабельными остовами в разной степени готовности, парусные и канатные мастерские и многочисленные лесопилки.
Пока мы рассматривали редкие достопримечательности Аурики, шустрый Мараджо успел заплатить за стоянку фелуки в местной марине, продать рыбу и договориться об аудиенции у бейлиса. И уже спустя полчаса мы вошли в резиденцию правителя, расположенную прямо тут же, на городской набережной.
Это было большое серое здание с архивольтами, колоннами и балюстрадами, сложенное из тесаного камня и являвшееся странной комбинацией дворца и товарного склада. Собственно, на первом этаже и размещался склад – в нем пахло протухшей рыбой и гуляли жуткие сквозняки. Покои хозяина располагались на втором этаже, и еще в доме имелся третий этаж – для прислуги.
С первого взгляда становилось ясно: в прошлом это здание знавало лучшие времена. А в настоящем времени дела у хозяина идут не очень. Пустое пространство склада многократно превышало имевшиеся товарные запасы, штукатурка со стен осыпалась, охраны было мало, а слуг – еще меньше. Да и те, что имелись, вели себя слишком уж развязно для прислуги правителя архипелага. Видимо, власть нынешнего бейлиса Брунье была чисто номинальной. А реально на Бурых островах, скорее всего, правили те воротилы судостроительного бизнеса, у кого верфи были побольше и кошелек потолще.
На улице меж тем стало совсем хмуро, и вскоре там хлынуло как из ведра. Слуги начали неспешно зажигать свечи в доме – оказалось, прибыли мы аккурат к ужину. Нас пригласили за хозяйский стол, за которым помимо самого бейлиса и его супруги также сидели их дети и близкие родственники.
Экономия бросалась в глаза буквально на каждом шагу. Одежда членов правящего семейства хотя в целом и отвечала стандартам высшего сословия, но была поношенной, не раз штопаной и, возможно, некоторым из них даже досталась по наследству. Свечи берегли – использовали многократно и ставили не больше, чем требовалось, чтобы видеть, что ешь. Вся посуда была серебряной, но сама еда изысками не отличалась: запеченная рыба, жаренные кольцами кальмары и какие-то пряные салатики из водорослей. Дети пили сладкую воду, а взрослым в бокалы наливали вино из ламинарии – что-то вроде крепкого сидра скверного качества.
Не сказать, что нам тут были рады. На словах, конечно, все были любезны и обходительны – этикет обязывал. Да и моя корона, хоть и латунная, требовала должного ко мне отношения. Однако выражения лиц обитателей дома сплошь были либо кислые, либо откровенно неприязненные. Лишь непоседливые и не в меру любопытные дети не давали ужину превратиться в поминки.
