Граница проходила от Бенгальского залива до Памира и дальше до Карачи. Океанское побережье растянулось на три тысячи миль. Одна десятая часть всей торговли Британской империи осуществлялась через индийские порты.
Все вокруг казалось ей восхитительным лоскутным ковриком, которые мастерили старушки в английских и американских деревнях, составляя из сотен маленьких пестрых кусочков различных тканей сложный неповторимый узор.
Она приняла ванну, стараясь не думать о том, каких неимоверных трудов стоило ее приготовить и сколько разного народу принимало в этом участие, и надела элегантное, свободного покроя платье для чая — они только что начали входить в моду в Лондоне у богатых светских дам.
Такое платье было создано специально для отдыха между пятичасовым чаем и обедом, к которому обычно переодевались во что-нибудь более изысканное.
Сначала эти платья стали надевать дамы, приглашавшие к себе на чай принца Уэльского. Женщины, которых принц удостаивал чести почтить своим присутствием, обычно принимали его, лежа на кушетках, заваленных подушками, в комнатах, затененных шторами и сильно опрысканных дорогими духами.
Много сплетен ходило об этих чаепитиях, на которых единственным гостем был наследник престола, а хозяйка была достаточно красива и обольстительна, чтобы он мог увлечься ею.
И хотя дамы, не вошедшие в этот привилегированный круг, относились к таким приемам с достаточной долей скепсиса, платье, оказавшееся очень удобным, тем не менее быстро завоевало симпатии женщин и вошло в моду.
Действительно — могли ли женщины отказаться от такой соблазнительной возможности сбросить наконец туго зашнурованный корсет и хоть пару часов подышать свободной грудью? Платье Квинеллы было просто великолепным — | из бледно-сиреневого шифона, с пышной оборкой по подолу, а к нему она надела длинную нитку бледных аметистов, оправленных в бриллианты.
Когда она вошла в гостиную, Рекс, поднявшийся при ее появлении, отметил про себя, что никогда еще она не выглядела столь прелестной, но самое главное — на ее лице не было того сурового выражения, к которому он уже успел привыкнуть.
Он едва смел поверить в это, но одно было несомненно — исчезла ее неприступность и ледяная сдержанность и появилось оживление и даже некоторая страстность, которых он никогда не замечал в ней раньше.
— Мне нужно очень, очень о многом спросить вас! — воскликнула она. Глаза ее блестели.
Она уселась в кресло у стола, за которым они собирались обедать, и, раскрыв книгу, сразу приступила к интересующим ее вопросам о боге Вишну — Хранителе Вселенной.
Рекс начал с цитаты из самого Вишну:
Я сущность, я стержень всего,
что приходит на свет.
Я есть начало, жизнь
и конец всего мирозданья…
— Я все время пытаюсь понять это, — тихо проговорила Квинелла.
— Самое главное олицетворение Вишну — это Кришна, — сказал Рекс.
Квинелла не ответила, и он продолжал:
— Кришна — несомненно, воплощение человеческой любви в индусской религии. Девушки думают о нем как об идеальном мужчине и возлюбленном, он вдохновляет художников, музыкантов и артистов.
«Интересно, — подумал Рекс — сейчас, наверное, Квинелла постарается привлечь мое внимание к другой теме — ведь она не терпит разговоров о любви!»
Но вместо этого она задумчиво сказала:
— Да… ведь Кришна — танцующий бог, и его всегда изображают играющим на свирели.
— Верно, — согласился Рекс.
— В вашей книге рассказывается, как страстно все ему поклоняются.
— Я думаю, что каждый человек, кто бы он ни был, стремится к любви.
Наступило молчание. Потом Квинелла проговорила:
— Кришна, конечно же, олицетворяет собой совершенную любовь. Но разве можно вообще найти ее?
— Наверное, ее ищут все люди. Каждый мечтает встретить свой идеал — ту мечту, которую он носит в своем сердце.
— И вы тоже… искали? — спросила Квинелла.
Он чувствовал, что ей стоило большого труда произнести эти слова, и нарочно ответил безразличным тоном:
— Конечно. Я нисколько не отличаюсь от остальных людей. Я всегда искал любовь, которая так пре красно описана на санскрите, и надеялся, что когда-нибудь Кришна подарит мне женщину моей мечты.
Он почувствовал, что его слова задели ее; несколько мгновений Квинелла сидела молча, а потом ответила:
— Я тоже… мечтала.
— Вы бы не были человеком, — согласился Рекс, — если бы не верили, что однажды сбудутся волшебные сказки вашего детства, и вы найдете своего принца и будете жить счастливо до конца своих дней.
— Это же… только сказка.
— Но так ведь тоже может случиться!
— Мы-то знаем, что… с нами этого уже… не случится.
И, прежде чем он успел что-то ответить, Квинелла добавила:
— То есть это еще может случиться… с вами. По крайней мере леди Барнстэпл говорила…
— Надеюсь, вы понимаете, — перебил он ее, — что мы с вами говорим сейчас не о той любви, о которой рассуждала леди Барнстэпл и о которой постоянно сплетничают светские дамы.
— Вы уверены, что это что-то другое?
— Совершенно уверен! — ответил Рекс. — Ухаживания, ревность — все это только часть отношений между мужчиной и женщиной, всего тень настоящей любви.
Она посмотрела на него испуганными глазами, а он продолжал:
— Это похоже на предгорья Гималаев — они, как вы сами увидите, очень красивы, но, когда попадаешь туда, сразу понимаешь, что там, наверху — на недосягаемой высоте, — нечто более прекрасное: величественные пики, нетронутые снега, — и они манят каждого, кто их видит.
— Я понимаю, что вы имеете в виду, — тихо сказала Квинелла, — но ведь до сих пор никто не покорил самую высокую вершину Гималаев.
— Я использовал это только для сравнения; но чем больше вы читаете, чем больше изучаете человека, тем больше понимаете, что для некоторых невозможное вполне может стать возможным.
По выражению ее лица он понял, что она именно к этому и стремится. Глядя на нее, он подумал, что большинство знакомых ему женщин были вполне удовлетворены предгорьями и не имели никакого желания подниматься выше.
Когда обед завершился, Квинелла поднялась и сказала:
— День сегодня был такой длинный, а вчера мы легли очень поздно. Наверное, нам стоило бы сегодня разойтись пораньше.
— Мне еще кое-что нужно сделать, — ответил Рекс, — но вам я желаю хорошо выспаться.
— Я обычно так и делаю в поезде, — ответила Квинелла. — Перестук колес навевает сои.
— Тогда спокойной ночи, Квинелла. Надеюсь, завтра вам будет так же интересно, как и сегодня.
