Поэтому Квинелла уже ожидала чего-то необыкновенного, но она не могла себе представить и половины тех чудес, что предстали ее взору.
Лакхнау славился лучшими розами во всей Индии, а также лучшими профессиональными танцовщицами.
Но первое, что увидела Квинелла, — это бесконечный лабиринт грязных лачужек и улицы, запруженные людьми всех сословий и оттенков кожи. Там можно было встретить даже диких зверей — например, тигров на цепи.
Были там дворцы, мечети и надгробия, всякие дешевые архитектурные фантазии и, конечно же, комплекс правительственных зданий, расположенных на вершине холма и окруженных широким кольцом деревьев, что выглядело очень по-английски. Старую резиденцию, выдержавшую ужасную осаду во время восстания сипаев, восстанавливать уже не стали.
Это было почти полностью разрушенное здание — без крыши, испещренное бесчисленными вмятинами от ядер и пуль. В нем тогда были убиты две тысячи укрывавшихся там женщин и детей европейского происхождения. На эти развалины никто не мог смотреть без содрогания, и их оставили как памятник британской доблести.
В жаркие июньские дни 1857 года почти пять тысяч человек находились в этом практически незащищенном лагере. Таким ожесточенным и непрерывным был огонь тяжелых пушек и бесчисленных мушкетов, стрелявших из соседних домов, что здание резиденции местами обвалилось.
Но те, кто выжил, выдержали еще восемьдесят семь дней жары, болезней, мух, лишений и вражеских атак, пока двадцать пятого, сентября их не освободил сэр Генри Хейвлок.
После мятежа главный комиссар поселился в доме в северо-восточной части города, известном как Хайат-Бакш-Котхи, или «Дом, дарующий жизнь».
Название звучало несколько иронически, так как изначально дом служил пороховым складом.
Британцам времен восстания сипаев этот дом был известен просто как «Бунгало-где-играют-в-карты».
Поскольку дом располагался в очень удобном месте, то он просто расширялся и перестраивался каждым последующим губернатором.
Тростниковые крыши были снесены, надстроены верхние этажи, добавлены веранды, и сейчас «Бунгало-где-играют-в-карты» превратилось в большой, удобный и красивый Дом правительства.
Новые кухни, бальный зал и порт-кошер (Крытые въездные ворота для кареты или коляски) сделали его очень внушительным, и Квинелла восхищалась большими величественными комнатами, стенами, украшенными белыми панелями, и мраморными полами.
Особый ее восторг вызвала каминная доска в восточном стиле, обнаруженная в одной из гостиных — она была сделана из камня, и на ней были высечены изображения хризантем, русалок и рыб.
Но прежде чем Квинелла успела обойти весь дом, ей и Рексу была устроена официальная церемония встречи и возведения его в должность в бальном зале. Главный судья и другие высокие лица города собрались в конце зала, а на галерее играл полковой оркестр.
Квинелла и Рекс вошли в зал под торжественные звуки фанфар, и Рекс сел в золотое кресло, заняв, таким образом, официально свой высокий государственный пост,
Когда церемония была окончена и с улицы донесся оглушительный гром салюта из семнадцати орудий, он и Квинелла под звуки марша «Звезда Индии» проследовали по красному ковру во главе всех собравшихся в соседнюю комнату, где их уже ждали закуски и шампанское.
Но больше всего Квинеллу поразили сады.
Она, конечно, предполагала, что в Лакхнау она увидит цветы, но не ожидала такого изобилия, такой потрясающей красоты и такого богатства форм и красок.
Когда она впервые попала на базар, у нее просто глаза разбежались от обилия товаров: разноцветные сари, золотая и серебряная парча, керамика, глиняные фигурки, причудливые кальяны… Все это так завораживало ее, что она приходила туда снова и снова.
Но для этого нужно было заставить себя оторваться от кустов благоухающих роз, от оранжево-красных цветов дерева асока, наполняющих воздух неповторимым ароматом, — эти яркие, даже несколько кричащие цветы использовались здесь для украшения храмов.
Газоны пропалывались и поливались целой армией садовников, а огромное количество разнообразных цветущих кустарников и деревьев приводило Квинеллу в полнейший восторг. Она могла часами смотреть на них, признаваясь себе в том, что никогда не сможет до конца насладиться их совершенной красотой.
А Рекс обнаружил в саду совсем другой цветок.
Европейские женщины всегда сажали в Индии привычные для Англии цветы, напоминающие им о доме: анютины глазки, астры, флоксы, настурции, бархатцы — но все они как-то неохотно росли в Индии.
Они всегда выглядели какими-то хилыми и болезненными, будто им тяжко было противостоять пышности и изобилию своих собратьев, для которых эта местность была родной.
Но англичанки упорно продолжали сажать их, и в садах Лакхнау часто можно было встретить маргаритки, астры и нарциссы, привезенные сюда леди Хайел, женой последнего губернатора, или леди Купер, ее предшественницей.
И неожиданно среди этих цветов Рекс обнаружил куст тигровых лилий.
Один Бог знает, как вообще могли оказаться здесь эти выходцы из Южной Америки, если в Англию-то они попали только в начале девятнадцатого столетия.
Но это были они: огненно-красные, дерзкие чужестранки — их оранжевые лепестки в черных крапинках живо напомнили Рексу о том, какие чувства он испытал, впервые увидев Квинеллу, и что может скрываться под холодной, снежной белизной ее сдержанности.
Обнаружив лилии, он долго стоял над ними в молчаливом раздумье.
Пробудится ли когда-нибудь в Квинелле то чувство, которое Китти Барнстэпл так точно назвала «огнем любви»?
Он видел, как ее ум стремится к вершинам знаний и как она инстинктивно пытается постичь глубочайшие истины, которые, он был в этом убежден, необходимы для совершенствования души.
Но в женщине, как в боге Кришне, Рекс прежде всего видел воплощение единства любви духовной, божественной и любви земной, человеческой.
Настанет ли тот счастливый миг, когда они с Квинеллой почувствуют наконец восторг любви — как люди и как боги?
Он боялся ответить себе на этот вопрос. Но, вернувшись домой, приказал срезать несколько тигровых лилий и поставить в вазе на столе в своем рабочем кабинете.
Квинелла вскоре поняла, что увидеться с Рексом в Лакхнау гораздо труднее, чем она предполагала.
Когда они плыли на корабле, они постоянно были вместе, когда они ехали в поезде, она всегда имела возможность поговорить с ним.
Но здесь, в Доме правительства, все время находились какие-то люди, которых нужно было принимать и развлекать. Постоянно в доме присутствовали многочисленные адъютанты, а слуг было так много, что Квинелла оставила попытку пересчитать их.
Когда они выезжали, их карету сопровождал кавалерийский эскадрон, и каждый раз в конце поездки устраивалась небольшая церемония, в которой они обязательно должны были принимать участие.
