— Хранителю придётся пожалеть! — пообещал Ким и коснулся моих губ лёгким поцелуем.
— Эта театральщина была обязательна? — недовольно поинтересовалась Абигалина Рамитриевна, глядя как он бережно укладывал Малику в своей спальне. — Нельзя было сразу её усмирить?
— И пропустить такое зрелище? — не говорить ведь, что при виде ведьмочки, хотя теперь уже инициированной тёмной ведьмы, у него банально перехватило дыхание и первые несколько мгновений он, прожжённый семисотлетний демон, просто стоял и любовался Маликой в самом лучшем из её воплощений.
— Она могла выгореть, бредкий ты туес! — по-стариковски всплеснув руками и, не в силах удержаться пока он закрывал дверь спальни, она последний раз оглядела Малику тревожным взглядом.
— Не в моём присутствии, — это заявление не было бравадой и ей это было известно не хуже него.
— Где этот выпороток из высших сфер? — презрительно обронила Абигалина Рамитриевна, пытаясь сделать вид, что этот вопрос её совершенно не интересует.
— Оплакивает очередную потерянную ведьму в столовой, — он сел с другой стороны от неё за накрытый кофейный столик, — хотите завершить то, что не удалось вашей внучке?
— Почему он всё ещё здесь? — кажется, ведьма с трудом удержалась от того, чтобы не грохнуть кулаком по столу.
— Спросите у него, — дав совет, отдающий откровенной грубостью, Искимертад проигнорировал поджавшую губы ведьму.
Сейчас ему было откровенно наплевать и на неё, и на пытающегося спиться хранителя. Все его мысли и стремления сосредоточились вокруг девушки, лежащей в его спальне. Он слышал как она дышит, видел, как приподнимается грудь, обтянутая красным шёлком, и чувствовал самую настоящую физическую боль от того, что находится слишком далеко. Его тянуло к ней так, словно сами норны связали их своими нитями, и этот год, когда он вынужден был наблюдать за её сближением с Деамиуратом, стал самым тяжёлым в его долгой жизни! Гораздо легче было сотни и тысячи раз сражаться в Яме с лучшими из лучших, претендующих на его место, чем знать обо всём, что происходило между Маликой и хранителем, или даже просто сидеть с тысячелетней ведьмой и разводить пустые разговоры, зная, что единственная, ради кого стоит жить, отделена от него одной тонкой стеной.
— Почему ты не сказал о привороте раньше? — кажется, уже не в первый раз спросила Абигалина Рамитриевна и в глазах старой ведьмы он мог прекрасно различить собственный диагноз.
— Потому что это не совсем приворот, — едва поморщившись от того, что приходится объяснять, отметил Искимертад. Торопиться им было некуда и в гостиной, где они расположились воцарилась тишина, но уютной её бы не назвал и сам Вершитель судеб. Кофе, к которому Искимертад пристрастился в Среднем мире, не помогало и через мгновение на столике возникла бутылка отменного инкубского виски. Абигалина Рамитриевна бросила на него уважительный взгляд и с удовольствием принюхалась к содержимому своего бокала. — Что действует на ведьм на грани двадцатилетия? — наконец, спросил он у неё.
Глава 29
— До сегодняшнего вечера я искренне считала что ничего! — раздражённо фыркнула она и сделала глоток. — Где ты его взял? — стоило взять на заметку, чем можно задобрить старую ведьму, впрочем, Искимертад не знал никого, кто бы отказался от высококлассного крепкого алкоголя.
— У меня свои пути, — самодовольная улыбка сама возникла на его губах, наконец, делая его истинным демоном не только по сути, но и по виду. — В какой-то мере вы правы, но то, что сделал Деамиурат не было ни заговором, ни приворотом, ни заклинанием и даже никаких зелий он не использовал.
— Но как ты умудрился об этом узнать? — разом опустошив половину бокала, спросила ведьма и Искимертад собственноручно налил ей ещё. — Почему не сказал мне?
— Абигалина Рамитриевна, вы не появлялись в собственном поместье уже больше пяти сотен лет, и, в целом, в Нижнем мире вы — гость нечастый, так что присказку о безумном хранителе вам знать просто неоткуда.
— Безумном? Только не говори… — начала она, но он её перебил.
— Хранители — бессмертны и их не так уж много, но всё же достаточно для того, чтобы остальные узнали главную цель их жизни, — как же приятно знать, что осведомлён лучше тысячелетней ведьмы! Абигалина Рамитриевна понимала эти игры не хуже него, раздражённо хмурясь от необходимости вытягивать из него ответы, но для Искимертада всё разом потеряло значение, когда Малика судорожно вздохнула во сне и перевернулась на бок, положив руку под подушку.
— Каково это, — враз став ехидной, начала ведьма, когда он вновь сфокусировал на ней взгляд, отыгрываясь за недомолвки, — ощущать себя одним из сильнейших демонов Нижнего мира и при этом ловить каждый вздох строптивой девчонки? — она сильно ошиблась, если этим надеялась сбить его с толку.
— Никогда не чувствовал себя лучше, — и в этот раз победа осталась за ним, ведь меньше всего она ожидала, что он признает своё безоговорочное поражение, скрывая многозначительную полуулыбку за бокалом с виски. Малика любит свою семью, а ему ничего не стоит расположить их к себе. — Они хотят стать смертными! — без перехода сообщил он.
— Что? — от подобных откровений ведьма поперхнулась алкоголем. — На кой чёрт им это надо?
— У хранителей существует красивая легенда о том, что один из них влюбился в смертную девушку, а когда добился взаимности, потерял бессмертие и возможность защищать ведьм.
— Демон, ты серьёзно? — не скрывая откровенного скепсиса осведомилась она.
— Более чем, — безжизненным голосом откликнулся хранитель, меньше всего ожидая, что Искимертад молча материализует третье кресло.
— С алкоголем не срослось? — понимающе хмыкнул он. Весь идиотизм ситуации заключался в том, что всем им прекрасны были известны прописные истины — чем больше сила, тем меньшие у тебя шансы на то, чтобы впасть в забытьё. Наркотики, алкоголь, таблетки? Не поможет ничего, поэтому-то они и пили виски, словно компот, получая удовлетворения лишь от терпкого вкуса.
— Чёрт верёвочный! — Искимертад давно заметил, что ведьмы возраста Абигалины Рамитриевны в моменты сильного волнения постоянно срывались на свой родной язык, тот, что впитали с молоком матери. Однажды, при очередной неприятности с Ковеном, которую пришлось улаживать ему лично, одна из них, казалось бы рассыпающаяся на глазах ведьма, выдала настолько витиеватый монолог на иврите, что он с трудом удержался от записи, потому что цензурными в её речи были лишь местоимения.
— По факту всё было несколько иначе, — продолжил рассказывать Искимертад, — хранитель действительно был, только девушка не была простой смертной — она была ведьмой да и, теряя бессмертие, он не стал человеком. Скорее, чем-то средним между демоном и ведьмаком.
— Что за дурная мечта? — презрительно фыркнула ведьма и Деамиурат ожидаемо вскинулся.
— Дурная? — переспросил он, сверля её взглядом. — А как назвать жизнь, в которой нет ни цели, ни смысла? Засыпать и просыпаться зная, что именно так ты проведёшь вечность! Смотреть на чужие семьи и понимать, что с тобой этого никогда не произойдёт!
