Навернулись слёзы. Он смотрел на меня испытующе, холодно. Так, как умел смотреть только он. Озноб смешался с жаром, расплавил мозги. Я задрожала, не в силах сфокусироваться на усталом сосредоточенном лице, замершем в каких-то десяти сантиметрах.
И, наконец, меня прорвало:
— Почему ты не вырвал душу ведьмы из меня сразу? — упомянутая ведьма возмущённо ахнула, но я не позволила ей перехватить контроль. У тебя было более чем достаточно времени объясниться, Нели. Теперь я спрашиваю по-другому: — Почему ты не вырвал её сразу, но, когда узнал, как я справилась с заключённым четыре-ноль-пять…
— Ноль-шесть, — машинально поправил Кир, а я вспылила.
— Да какая, к чёрту, разница?! Почему тогда ты накричал на меня? Почему пытался разделить нас с Нели? Почему тогда, но не сразу, хотя я и умоляла тебя о помощи?
— Это было опасно…
— Враньё!
— Нужно было подождать…
— Ты снова врёшь мне! Ты обещал, что будешь единственным, кто всегда говорит правду! — я собрала в горсть колючую кофту, готовая сорвать проклятую тряпку. — Почему ты не сделал этого?
— Я испугался, ясно?! — Кир бросил полный надежды взгляд на дверь. Наверняка хотел вскочить и уйти, но я вцепилась мёртвой хваткой. Сейчас или никогда. Я должна узнать, наконец, что скрывает этот молчаливый колдун. — Я мог её вырвать! С самого начала мог, но испугался!
— Почему?
Кир поймал мои запястья, больно сжал. Теперь я не могла бы вырваться при всём желании.
— Я испугался за тебя! За твою жизнь. Потому что я понятия не имею, какую душу вырву, а какую оставлю. Помнишь беднягу Толика, в которого вселился заключённый?
Я замотала головой, а потом так же активно закивала:
— Ты с лёгкостью вырвал из него вселившегося колдуна.
— Я понятия не имел, что вырываю его, а не человека! Если бы не повезло, если бы я не угадал, просто убил бы смертное тело вместе с заключённой в нём душой. Они оба погибли бы тогда. Но им я готов был рискнуть, а тобой… Я собирался сделать это. За этим мы и пытались тебя похитить. Но ты явилась к нам сама. Такая… — воспоминание точно причиняло ему боль, — такая упрямая. Искренняя. Нежная и беззащитная. И я не смог. Я испугался за тебя, Соня. Соврал, что уже поздно. Вдруг ты бы сумела с ней справиться? Вдруг ведьма не проявила бы себя больше? Дурацкая, неоправданная надежда… А потом я увидел в тебе её. Ты использовала её магию, как свою. До чего же ловко ты обращалась с ней! Словно выросла, родилась, обладая этой силой. Я решил, что Нели захватила тело, что от тебя ничего не осталось. И я сорвался.
Его хватка ослабла, но я так и не отстранилась. Смотрела на человека, потерявшего жену, родной мир, всех, кого любил. Смотрела и понимала, что часть вины за это лежит на мне. Не стоило заводить дружбу с мёртвой ведьмой.
«Не стоило связываться с тобой, малышка», — печально подтвердила она.
— Ты вся дрожишь.
Он мягко провёл ладонями от моих запястий к плечам, подтянул одеяло, улыбнулся так тоскливо, что перехватывало горло, расстегнул колючую шерстяную кофту и набросил мне на плечи.
Запах корицы обнял, погружая в чудесное, волшебное сумасшествие. И вовсе эта кофта не колючая. Напротив: мягкая, тёплая, как пряный чай промозглой осенью. Почему комната плывёт перед глазами? Это всё простуда? Жар? Или волшебный коричный аромат?
Он коснулся губами моего лба, проверяя температуру. Никакой нежности, никаких надежд, никаких чувств.
— Почему ты испугался за меня?
Кир убрал волосы с моего покрытого испариной лба и, я почти в этом уверена, улыбнулся по-настоящему. Его губы накрыли мои. Нежно, трепетно, вопросительно. Поцелуй, пахнущий корицей, поцелуй с лёгкой горчинкой, поцелуй, разделивший эту осень на до и после.
Где-то невероятно далеко, кажется, в другой вселенной, очумело свистел и надрывался чайник. Но на него уже никто не обращал внимания.
Глава 15. Воспоминание о былой любви
Жар ломал кости, высушивал вены, слепил глаза. Он растекался пламенем под кожей, опалял ресницы и заполнял лёгкие.
Температура скакала всю ночь, то грозя закипятить кровь, то падая едва ли не до комнатной.
Иногда, когда горячка становилась особенно жестокой, казалось, что я стою посреди пылающего хвороста. Что за пеленой дыма ещё можно угадать знакомые лица, но ни на одном из них нет сочувствия. И тогда запястья сводило от перетягивающих их верёвок, которых, конечно же, не было на самом деле.
На самом деле я металась в собственной квартире то хохоча и напевая попсу девяностых, то задыхаясь от кажущейся копоти.
Кир отошёл от меня лишь дважды за всю ночь, причём оба раза чтобы поменять компресс на более холодный и принести питьё.
Нели страдала не меньше. Она делила со мной каждое видение, каждую бредовую идею, каждую строчку доставучей песни, засевшей в мозгу так плотно, что зудело в горле.
И мужчину, сидящего у нашей кровати и меняющего нагревшиеся повязки на руках и лбу, она делила тоже.
— Почему ты не ушёл? — спросила я, оторвавшись от предложенного колдуном кислющего напитка.
— Некому закрыть дверь, — хмыкнул он. — Спи. Всё хорошо.
Простые слова набатом зазвенели в ушах. Заставили подскочить, опираясь на локти, найти в полумраке комнаты его похожий на ледяную глыбу силуэт. Я нащупала на тумбочке и надела очки, чтобы силуэт стал чётче.
— «В прошлый раз, когда ты сказал это, я умерла».
Улыбка, едва угадывающаяся в уголках его губ, стекла на грудь, как смытая дождём клоунская гримаса.
— Нели?
— «Соскучился, милый?»
Продираясь сквозь чужой и собственный бред, я оттолкнула сознание ведьмы:
— Прости, это всё температура. Несу какую-то ерунду…
Но поздно. Кирилл поймал мой подбородок и внимательно всмотрелся в черты, пытаясь уловить знакомые:
— Нели?
«Пусти, малышка. Всё шло именно к этому. А момент прямо-таки идеален».
Нет, Нели! Ты же боишься его! Спрячься, затаись! Он не узнает, не увидит тебя. Иначе убьёт… Не провоцируй его, не зли!
«Пусть убьёт. Пусть! Это лучше для нас обоих. Мы заслужили свободу друг от друга!»
Он стиснул мои плечи и затряс, пытаясь, видимо, таким образом избавить от засевшей занозы. Очки перекосились, сползли с переносицы, грозя свалиться.
— Не смей! — от его пальцев наверняка завтра останутся синяки, но разве это имеет значение, когда ты не уверена, что доживёшь до завтра? — Ты не посмеешь! Я не оставлю от тебя ни единого воспоминания, если попытаешься! Ты не заберёшь её, ясно?
— «Почему же? — едко усмехнулась ведьма. — Получится чудесная месть. Разве кто-то мог бы придумать лучше?»
