— Потому что у меня рука никогда не дрожит, ты за это еще спасибо скажешь. Это ж не я придумал рабом родиться, и отец, и дед мой не выбирали. Богиня так решила. А я по ее решению делаю, что говорят, и вопросов не задаю.
— А твоя богиня потом ночами с бессонницей не приходит?
— Уже нет, — спокойно ответил он и встал за моей спиной, примеряясь.
Наверное, он мог быть хорошим человеком. Но не в этих условиях, не тогда, когда с детства приучен ни на что не реагировать. Равнодушие, уже впекшееся в его мозг намертво. Именно равнодушия мне часто не хватает, и именно его я остерегаюсь как проклятия. Но ведь оно и есть самый эффективный способ выживания.
Я зажмурилась, услышав тихий свист. Вздрогнула — но не от ожидаемой боли, а от того, что мою обнаженную кожу обдуло ветерком.
— Один, — считал Нокс для самого себя.
Второй удар прилетел тоже просто порывом ветра. На третьем я распахнула глаза и попыталась оглянуться — он точно бьет?
— Сиди смирно, если и по роже не хочешь схлопотать! Четыре!
После пятого удара я едва не расхохоталась от облегчения. От такого «наказания» я только простудиться смогу! Но Нокс и сам заметил:
— Что за бес? Ни одного следа… Кнут истрепался?
Замахнулся и снова приложился, а я отчаянно завопила — так громко и честно, как только могла. Этот вопль палача немного успокоил, потому он нанес еще несколько ударов, но уже и идиоту стала бы заметна странность. Он откинул кнут и прижал ладонь всей пятерней к моей спине, будто проверял. Прикосновение я почувствовала и снова заорала на всякий случай, изображая немыслимую муку. Но Нокс метнулся к крюкам, чтобы выбрать другое орудие пытки — какую-то плеть, короче и тоньше кнута. А я начала соображать — как-то надо будет в конце убедить мужика, что он свое дело выполнил в полной мере, а не бежать с отчетами к айху… Что ему сказать? У меня впереди еще ударов сорок, чтобы придумать.
Все-таки магия во мне есть — она отразила пощечину Арлы, как сейчас отражает все хлесткие удары. Если бы я могла управлять этой силой, то пустила бы себе кровь на спине полосами, чтобы усыпить бдительность палача. Даже потерпела бы немного — два-три настоящих удара я могла бы выдержать, если бы этим гарантировала себе дальнейшую безопасность. Снова зажмурилась и сосредоточилась на этом желании, но не выходило ничего: граница держалась прочно, а хлыст соприкасался с ней, вероятно, в миллиметре от кожи. Плетка, разумеется, Ноксу ничуть не помогла, но через пару ударов он вдруг взвыл — похлеще, чем я изображала.
— Запястье вывихнул! О, бесы, никогда такого не было! — он орал это мне, будто требовал моего сочувствия.
И ведь я сочувствовала — не ему, правда, а себе. Сейчас еще кого-то пригласят на замену, а этот побежит к лекарю? И что мне потом делать, когда тут целая толпа мужиков соберется с кнутами и искалеченными руками?
Однако Нокс никуда не уходил, он уселся рядом со мной на землю и шумно дул на свое запястье. Вероятно, решил, что приведет его в порядок и все же закончит начатое. Бить-то можно и левой, даже если та не так «набита». И ударе на двадцатом все же сообразит, что моя кожа к этому времени обязана была хотя бы покраснеть. Потому я решила использовать это время для переговоров:
— Нокс, а не боишься, что тебе прилетит от айха за невыполненное задание?
Реакции добилась — теперь в его голубоватых глазах мелькал такой же страх, как недавно у меня. И кто бы его винил? Уж точно не тот, кто с нашим айхом знаком. Я продолжила увереннее:
— Так, может, я еще поору для приличия, а затем разойдемся?
Нокс свел кустистые брови в кучу, соображая:
— А ежели кто проверит? Не сегодня, в любое время… После пятидесяти ударов кнутом на твоей спине навсегда останутся шрамы, если только айха Ноттена к тебе не позвать…
— Давай позовем! — совсем уж обрадовалась я. — Ноттен и тебе руку поправит, и мне раны залечит… типа.
Казалось, мы болтаем, как старинные друзья, и вместе ищем выход из сложившегося положения.
— А как позвать-то? Позвать может только маг и если знает родовое имя!
— Разве обычные люди не могут вызвать айха, если прижмет? — я точно так же сводила брови, как он.
— Могут. Ножками бегут и ртом зовут.
— Так беги! — подбадривая я, тряся связанными руками. — А я вас обоих здесь подожду!
Он с места не сорвался, а все качал головой. В итоге выдал:
— Не могу лгать своему господину. Зачем я вообще с тобой это обсуждаю?
— Нокс! — я так не хотела расставаться с появившейся надеждой, потому готова была сыпать любыми лживыми предположениями: — Он же тебя к этому же столбу привяжет и выпорет! Ты раб, и отец, и дед твой… в общем, обязанности свои выполняй как следует! Или хотя бы делай вид, что выполняешь!
— Нет, не могу! Никогда ослушанием перед господином не грешил!
— Дурак! А ты меня послушай. В голову он к тебе не залезет, если сам не пустишь, а я прикрою…
Но мужик уже встал и побежал в сторону, вдоль конюшни, вопя на ходу: «Нишка! Нишка, бесов сын! Беги к господину — скажи, что я сюда зову!» Я скривилась от разочарования. Этот как родился рабом, так рабом и помрет. Без-на-де-жен! До отвращения безнадежен.
Ринс появился уже через несколько минут, молча выслушивая на подходе жалобы Нокса:
— Я ее бил, бил, а потом руку как-то неловко повернул… Вы уж не гневитесь, господин! Ведь от стараний!
Маг присел рядом со мной на корточки. Провел пальцами вдоль позвоночника — медленно, щекотно, от напряжения даже показалось, что эти касания вызывают какие-то слабые электрические импульсы.
— Бил-бил, говоришь? — в его голосе звучала привычная ирония. — И куда же?
— Так вона, — Нокс простодушно указал на мою чистую кожу.
Показалось, что Ринс едва сдерживает смех:
— Какое чудесное совпадение. За два дня две травмы руки и ни одной раны у дикой новенькой, которую все «бьют-бьют». Кто-то идет к своему восхождению?
— О чем вы? — я старалась не смотреть на его повязку. — Совпадение просто…
Ринс щелкнул перед моим носом пальцами, и на указательном загорелся синий огонек. Он вытянул его и ткнул прямо в щеку. Поинтересовался с неприкрытым весельем:
— Больно, Катя?
— Очень, — проблеяла я. Подумала, что выглядит неправдоподобно, и добавила: — А-а-а.
После этого маг уже смех не сдерживал, а у меня снова слезы накатили от безысходности. Попалась, чего уж там. Но Ринс погружался в занимательный эксперимент: он вынул уже знакомый мне кинжал, прижал лезвие плашмя к шее — просто холодная сталь, тем не менее я сжалась от страха, потом перехватил рукоятку, коротко подкинул оружие в воздухе и всадил в предплечье острием. Ну как всадил… лезвие отскочило от кожи, даже не поранив. Да что ж за магия у меня такая, если так подставляет? Ничего бы со мной не случилось от пореза, пережила бы! А вот без пореза — уже вряд ли.
