Надо быстро с чего-то начинать, пока не начал он. Про нападение в качестве лучшей защиты даже умственный инвалид знает. Потому я и поспешила начать не слишком-то продуманную речь:
— Айх Ринс, я готова рассказать вам все, что вы захотите услышать. Но хотела бы заранее предупредить, что моих рассказов вряд ли хватит и до ближайшего утра. Это я так, во избежание последствий, как говорится…
— Я понял, — перебил он со смехом. — Садись куда-нибудь, Катя. И прекрати выглядеть так, словно выбираешь окно, в которое будет удобнее выкинуться. Во избежание последствий, как говорится.
В принципе, ироничный стиль мне всегда импонировал. В веселых людях часто нет жестокости — конкретно этого индивидуума такие выводы не касаются, но само его настроение следовало использовать. Я быстро переместилась к той самой софе, куда он бросил плащ, и провела пальцами по ткани — мне действительно было интересно узнать, какова она на ощупь. Но и само это задумчивое движение должно было намекнуть на мою расслабленность. Затем перевела взгляд на Ринса, занявшего кресло напротив, и очень широко улыбнулась. Так широко, что в челюсти немного защемило, но улыбка еще ни одни дипломатические переговоры не испортила. И продолжала именно так, с усилием давя из себя неестественную легкость:
— Айх Ринс, вы сами выбрали такое наказание для меня — общаться. Но я из тех людей, которые способны подстроиться к любым обстоятельствам, лишь бы для этого хватило времени. Потому внесу и свое предложение. А что, если не только я буду рассказывать о себе, но и вам вопросы задавать?
— Условия ставишь? — в его тоне не прозвучало раздражения.
— Вряд ли это можно назвать так, если я просто придумываю способ действительно интересного общения. Ведь вы хотели, чтобы было интересно?
— Хотел. Но все-таки начнем с тебя, а там посмотрим.
Я протяжно вдохнула, собираясь с новыми силами. Да уж, простым наказание для меня точно не будет.
— Вы не любите откровенничать, айх Ринс?
— А ты уже начала задавать свои вопросы? — он парировал вообще без пауз. — Думал, что ты потребуешь откровенности от меня хотя бы в ответ на свою, а не на пустом месте.
Вспышка ярости была неуместной. Она на секунду перекрыла мне горло, но я ее вовремя заметила и отодвинула. Злостью я здесь точно ничего не добьюсь, особенно — злостью навязанной. От улыбки болели щеки.
— Конечно, начну я, айх Ринс! Но до того, как мы приступим, хотела бы напомнить, что сегодняшний вечер для меня был непростым — да, боли я так и не почувствовала, но заранее об этом не знала, а переживания изматывают. Не лучше ли начать с завтрашнего дня, я сейчас уже в словах путаюсь. Мне бы сегодня отлежаться, помыться хотя бы, привести себя в порядок и уже с новыми силами…
И совершенно внезапно — вот этого я точно не ожидала — он согласно кивнул и встал, указывая мне рукой на правое ответвление покоев:
— Там ванна и все необходимое. Приводи себя в порядок. Я пока прикажу принести сюда фрукты и вино. Кажется, я уже начал воспринимать тебя как мага, способного восстанавливаться быстро, но и сам вижу, что ты свою магию даже на такую простую задачу направить не можешь. Кстати, сними защиту. Если уж я захочу тебя прикончить, то смогу достать и с ней, а так ты тратишь силы вхолостую.
— Знать бы как!
— Тогда ты в итогах наших разговорах должна быть заинтересована поболе меня. Иди. У тебя полцина.
Я поспешила пойти в указанном направлении, притом недоумевая — неужели это было что-то наподобие заботы? Или я реально настолько плохо выгляжу, что вызываю подозрения об обмороке прямо в середине разговора? Это ему настолько любопытно мое прошлое?! Хм… Я повернулась к нему, уже почти достигнув нужной двери и позвала, решив еще обнаглеть, раз позволяет:
— Айх Ринс, а вы можете обходиться без сна?
— Смотря сколько, — он стоял ко мне профилем, разглядывая в руке какой-то талисман, только взятый с полки. — Конечно, дольше любого человека. К чему ты?
— К тому, что я не могу, — я вновь улыбнулась, на этот раз постаралась виновато. — Если мы будем разговаривать семь ночей подряд, и семь же дней подряд я буду работать, то это получится самая короткая неделя в моей жизни.
Он бросил штуковину обратно и повернулся ко мне.
— Намекаешь, чтобы я освободил тебя от работы? Купить рабыню, чтобы она целыми днями отсыпалась? Ты же сама меня назвала до цинизма рациональным.
— Намекаю, что наши разговоры можно было бы и растянуть во времени. К примеру, одну ночь я вполне способна выдержать без сна. А следующую — ну, скажем, через пару раев… или полгодика.
— Ты была воровкой или торговкой, Катя? Так славно торгуешься.
— Я не…
— Иди уже. Как смешно слышать, когда люди пытаются думать за меня.
Да не за тебя, гад ты эгоистичный, за себя люди думают! Но этого я уже вслух не сказала, скрывшись в ванной комнате. Мылась я неспешно, составляя в уме приблизительный план отчета. Но время специально не тянула, не хотела разозлись айха, явно пребывающего в несвойственном ему благостном расположении духа. Потому заправила мокрые волосы за уши, натянула то же длинное платье и вышла опять в спальню-гостиную, зябко ежась от бодрящей прохлады.
Перед айхом уже стоял невысокий столик, заставленный чашами с фруктами. Я не удивилась тому, что узнала привычный виноград и нарезанный дольками апельсин — если мы находимся почти в тех же пространственных координатах, как объяснял Ноттен, то ничего удивительного, что здесь мир воспроизвел не только того же человека, но и те же природные дары. Быстро перекусила и не притронулась к бокалу с вином — сейчас меня уложит даже глоток алкоголя. Ринс тем временем молча наблюдал за мной, не торопил, но точно ждал, когда я уже приступлю к теме сегодняшнего заседания.
Я вытерла губы салфеткой и откинулась на спинку изящного диванчика. Подняла глаза на стену выше его головы, сосредоточилась и затянула, делая паузы во всех местах, где только возможно:
— Зовут меня Екатерина Сергеевна Миронова. Родовое имя, если по-вашему. По-бытовому, Катя, но это вы уже знаете… Так вот… родилась в Москве почти двадцать лет назад. Мамаша моя отказ еще в родовом отделении написала, потому росла я в детдоме. Росла, росла, росла, росла… и выросла…
— Стоп-стоп, — прервал он. — Все это потом. До этого что было? Мамаша кем была? Отец? Встречались ли среди твоих предков лекари? Или, может, какие-нибудь иллюзионисты? Переводится это слово на твой язык? Не было ли среди них долгожителей? Есть ли у тебя братья или сестры?
Мне даже смеяться захотелось:
— Айх, я же сказала — отказница я! Это значит, что мамашу в глаза ни разу не видела. Скорее всего, малолетка какая-то залетевшая, которая решила, что аборт — это грех, а бросить ребенка на ручки к чужим людям с нищенской зарплатой — благородный поступок. Так что на все ваши вопросы я и сама не отказалась бы узнать ответы.
