Улыбка исчезла с его лица, он вскинул руку, предупреждая:
— Предупреждал же, не зови! Не будь такой безрассудной, Катя, — он увидел недоумение в моих глазах и сдался — начал объяснять: — Ты можешь говорить или думать о чем угодно, но у меня сила могущественная: все мои мысли — это отчетливые сигналы для тех, кто умеет слышать. А поблизости таких… один. Я просто прошу тебя не использовать именно эту формулировку, ведь ты невольно заставляешь меня об этом думать.
Какую формулировку? «Чернокнижники»? Но я предупреждение услышала и спросила тихо:
— Айх Ноттен, вы чего-то боитесь?
— Я? — он чисто, светло рассмеялся. — Нет, девочка, мне совершенно ничего не грозит. Надо же, переживаешь, а расписывала-то себя как эгоистку и злодейку… Давай лучше ужинать!
Ужинали мы непонятным супом и жарким из овощей. Доставила все девушка в фартуке — должно быть, служанка. Она тоже заулыбалась, поглядывая на толстяка, и несколько раз переспросила, всем ли доволен ее обожаемый господин. Я бы ощутила зависть и самую настоящую ревность, но в тот момент могла только их отстраненно отметить, — все плохие эмоции в присутствии айха умирали, не проклюнувшись. Еда была непривычной, чувствовались незнакомые приправы, но мне было вкусно — не исключаю, что с таким же аппетитом в этой компании я бы наслаждалась и ненавистной манной кашей, и чем угодно.
После трапезы я продолжила расспросы, так боялась, что айх все-таки уйдет по своим неотложным делам.
— Неужели даже канализация работает на магии? — удивлялась я.
— Конечно. Примерно каждый сотый ребенок рождается с магическим даром — разумеется, в разной степени. И все они потом чем-то занимаются: кто-то колдует над созданием свитков, кто-то возводит замки до неба, а кто-то способен лишь на то, чтобы помочь крестьянам с уборкой урожая.
— Вот это да! В моем мире все приходится делать ручками, — я смеялась как ребенок.
— Разве? — он смотрел внимательно. — А мне показалось, что самые сложные задачи у вас выполняют механизмы.
— Но и их создали ручками… а сначала чьими-то мозгами. Идеями!
— Предполагаю, что эти самые идеи и есть капли вашей магии. Почему один из вас смог возвести замок до неба — пусть и иначе, чем делаем мы, а другой способен лишь лопатой коренья из земли добывать? Я не вижу принципиальных отличий!
С этим сложно было спорить. Айх добродушно продолжил:
— А твой ум живой, Катя. Но ты и сама сегодня уже поняла, что лучше бы потратила свое время не на обучение воровству, а на…
Он вдруг осекся на полуслове, напрягся весь, вытянулся и встал из кресла до того, как дверь в комнату распахнулась.
— Айх Ноттен, к вам посетитель! — нервно выкрикнул мальчик-служка.
Но его просто отодвинули с прохода. В комнату вошел мужчина — очень высокий, черноволосый, молодой и заметный, насколько можно было предположить, не видя полностью его лица. Глаза его были закрыты повязкой — такой же черной, как одежда. Гость осмотрелся с демонстративной ленцой, тем самым показав мне точеный профиль. Да, точно, молодой, младше Ноттена лет на десять, а такие лица на монетах стоит печатать, чтобы с ними было жаль расставаться.
— Добрый вечер, айх, — сказал Ноттен очень спокойно, что немного противоречило его действиям до появления посетителя.
Гость на приветствие ответил не приветствием и как-то показательно расслабленно, без капли того возвышенного пафоса, на который я успела перестроиться в компании Ноттена:
— Чернокнижник, серьезно? Айх, ну сколько можно? Клянусь, всех отучил, а от вас ожидал большей тактичности. Или вы только притворяетесь святошей? — он ответа как будто и не ждал, проходя дальше. Повернул лицо к открытой капсуле: — К вам до сих пор тащат весь хлам?
Я таращилась на него во все глаза. У него же повязка! Но он не ведет себя как слепой — шаги уверенные, и явно рассматривает с интересом незнакомый предмет. Может, повязка прозрачная? Такой модный аксессуар непонятно для чего, типа наших солнцезащитных очков. Ноттен уже заметно успокоился, вот только переступал мелко в сторону. Я не сразу поняла направление его движения, пока он не остановился ровно между мной и гостем. Закрывает меня?
— Ну, не к вам же хлам тащить, — парировал Ноттен. — Особенно если там может быть что-то ценное.
— Тоже верно. Моей добротой не попользуешься, — отозвался незнакомец.
— По причине ее отсутствия, айх Ринс.
Мужчина развернулся от капсулы и посмотрел на моего покровителя. Усилилась уверенность, что он именно смотрит сквозь повязку.
— Я бы похвалил вас за сарказм, но это был не он, — заметил с усмешкой. — Хорошо быть мною, правда? Никто на горбушке не ездит, а если и осмелится, так только обеспечит мне развлечение на пару цинов вперед. Так зачем звали-то, айх Ноттен? Сделаю вид, что проигнорирую обращение. Хотя не проигнорировал бы, если бы мог с вами что-то сделать. Давайте живее, еще куча дел. При дворе опять подозревают, что наследника прокляли. А на слово не верят, что он просто туп как свинья и все его заскоки — не происки врагов. Может, мне самому им заняться? Пусть корону племянник короля наследует, он хотя бы без гонора — будет марионеткой в наших с вами руках. Как вам идея?
Я не понимала сути разговора, но ловила каждое слово незнакомца. На секунду показалось, что вокруг него воздух слабо чернеет, но стоило моргнуть, как галлюцинация исчезла. И все равно он пугал чем-то необъяснимым — не внешностью своей, которую любой назвал бы привлекательной, не чистым, расслабленным голосом, а какой-то давящей аурой, от которой даже кожу неприятно покалывало. Ноттен снова заметно напрягся и шумно вдохнул.
— Вы же понимаете, айх Ринс, что в этом случае я распознаю ваше вмешательство? И тогда сделаю всё возможно, чтобы вас уничтожить! Мы оба присягали служить короне! Вы не имеете права оскорблять наследника и уж тем более строить против него планы!
— Да-а… тяжело вам живется без чувства юмора, постоянно забываю. Ну ладно, к делу. Кто здесь настолько самоубийца, чтобы звать меня чернокнижником?
— Приношу извинения за пустое беспокойство, айх, — Ноттен чуть склонил голову. — Я не звал, это вышло не нарочно. Я лишь отзеркалил случайные слова человека, незнакомого с правилами этикета.
Тонкие губы брюнета скривились, но лицо опустилось немного вниз, пока глаза под повязкой не остановились на мне. Я вся сжалась, захотелось упасть на пол и заползти за кресло. Но отчего-то была уверена, что это не поможет. Он видит всё! И повязка, и мебель ему не помеха.
— Итак, молодая девица в вашей одежде, — констатировал жуткий тип. — Поздравляю, айх Ноттен! Появилась надежда, что я доживу и до оргии в этой унылой башне. А девицы с грудью вам не досталось?
— Да что вы несете… — Ноттен развел руками, словно возмутился такому предположению. Ну да, он бы еще мою честь сейчас начал отстаивать. — Это… моя новая служанка!
