Как только служанки ушли, я сразу направилась в коридор и вниз по лестнице. Я тут вроде бы теперь наложница, то есть не должна спрашивать разрешения? А айх отлеживается — кто я такая, чтобы уставшего господинчика такими мелочами беспокоить? Но мне было очень важно отыскать Китти или Скирана, взять их за руки и о чем-нибудь спросить. Убедиться, что хотя бы они теперь не станут кланяться в пол и делать вид, что мы перестали быть друзьями. Платье давило на ребра, а в плотной ткани оказалось слишком жарко. От плывущей походки моя была слишком далека — создавалось ощущение, что я не иду, а тащу на себе килограммы лишнего груза.
Китти в ее комнате не оказалось, что сильно удивило. За окном уже давно стемнело, день выдался перенасыщенным — я и не заметила приход ночи. Потому задумчиво направилась во двор, надеясь обнаружить подругу там. Вполне вероятно, что после пережитого стресса она решила подышать свежим воздухом.
Застала я ее в обществе Скирана и еще одного эйоха: Китти возле конюшен заливисто им рассказывала обо всем произошедшем. Я на подходе уже начала улыбаться. Надо же, как меняет историю точка зрения. В ее словах я бесстрашно бросилась на ее защиту, не заботясь о себе и о последствиях, спасла какую-то рабыню. Но появился айх Ринс и разрешил вопрос самым справедливым образом: наказал виновных, а героине решил подарить место в своей постели. На последней формулировке я улыбаться перестала и содрогнулась.
Выходит, Китти до сих пор на моей стороне — вон, как кидается обниматься. Второй крылатик, имя которого мне неизвестно, выглядел хмурым и задумчивым, он постоянно посматривал на Скирана. А тот…
Я ничего не выиграла за этот день, но многое потеряла — как минимум расположение этого честного и доброго эйоха, спасшего мне жизнь. Он смотрел в землю, не в силах поднять на меня взгляд.
— Скиран! — я, освободившись от объятий Китти, все же подошла к нему и взяла за руку. — Скиран, ты так расстроен?
— Нет, наверное, — голос его прозвучал глухо. — Я давно знал, что так и будет. Поздравляю тебя.
— Да нет, ты ошибаешься! — я выдавила смешок, но атмосферу им не разрядила. — Айх Ринс так впечатлен моими рассказами о диких землях, что решил дать мне иммунитет! Представляешь? Там просто такой ор устроили, а он после ритуала уставший…
Скиран осторожно, но уверенно отнял у меня свою ладонь и перебил:
— Не стоит трогать меня, Кати. Тебе еще не объяснили, что ты не имеешь права трогать других мужчин? А я мужчина. Хоть ты никогда этого не замечала.
Я досадливо поморщилась. Ревнует. Но не просто ревнует, а ставит между нами границу, показывает, что свое место знает, теперь пора свое место принять и мне. Я не хотела его чувств и не испытывала никакого удовольствия от них, но помнила, что в этом месте он сделал для меня больше всех остальных вместе взятых. Потому потерять его общение, его компанию и расположение было больно и неприятно.
— Теперь ты мне и другом не можешь быть? — в моем тоне проскользнуло немного раздражения, вызванного несправедливостью ситуации — ведь я наложницей быть не мечтала. — Потому что мужчина?
Он ответил почти нехотя:
— Возможно, могу. Спроси снова через время.
И пошел, а его друг, внешне заметно старше Скирана, зачем-то остался и долго смотрел на меня красивыми, чуть раскосыми глазами. Я, помня об их традициях, старательно рассматривала его правый сосок — это лучше, чем коротким взглядом в глаза еще и ему дать какую-то ложную надежду. Эйохам, похоже, никто так и не объяснил, что они своими голыми торсами нарушают другие традиции и порождают у невинных дев похотливые мысли. Мужчина сказал после паузы:
— Не тревожь его сердце, Кати, дай возможность осмыслить. Скиран молод и импульсивен, он пока не способен понять главного: ты, красивейшая из женщин всех племен, обязательно стала бы любовницей владыки. И хорошо, что это произошло не после того, как вы со Скираном образовали бы пару. Вот такое он бы вовсе пережить не смог. Потому не переживай, он со временем осознает неизбежность. Но я хотел сообщить и о другом. Наш вождь пока не прислал ответа на твое предложение, однако мы ждем решения и тебе уже благодарны. Будь счастлива, Кати. А если владыка тобою насытится, то мое племя будет радо стать твоей семьей и предоставить дом. Только за то, что ты проявила неравнодушие к нашей судьбе.
У меня глаза на лоб полезли. Еще и это! Интересно, а наложниц убивают за распространение революционных настроений? Ах да, еще и пропавшая книга, которая вполне уже может быть в комнате Ринса со множеством вопросов поверх… Интересно, как я вообще дожила до своих лет с таким характером и пятой точкой, постоянно находящей приключения?
В голове отчетливо раздался голос — на этот раз он принадлежал Ратии, хотя у нас завуч говорила точно так же:
— Екатерина Миронова, ты куда пропала?! У тебя совсем мозгов нет? Немедленно возвращайся, господин требует тебя!
— Я… это… — я снова отвечала вслух. — Ратия, а я думала, что ты не хотела со мной ругаться…
Видимо, ей уже сообщили о моей магии и «родовом имени». Это теперь что, каждый способный будет по желанию пробиваться в мою черепушку в любое время дня и ночи? Тем не менее я спорить не стала и поспешила в замок. Ратия бурчала на бегу аж два лестничных пролета — с того места, где меня встретила:
— Ванну теперь не успеешь принять! Богиня, да за что мне такое наказание?
Я не отвечала. А ванну принимала — меня в душистую воду впихнули насильно перед тем, как заниматься остальным. Ей наказание, надо же. А я здесь, получается, по всем фронтам выиграла?
В покои Ринса вбежала запыхавшаяся и сразу начала с атаки, пока не прозвучали претензии:
— Айх, я была уверена, что сегодня вы будете спать!
Он выглядел немного лучше, чем днем. Сейчас сидел на постели в повязке.
— Нет, ты надеялась, что я тебя никогда больше не позову. Особенно как наложницу.
— Тоже верно, — признала я. — Мне нравится, когда мы понимаем друг друга с полуслова.
Ринс улыбнулся, махнул мне рукой, чтобы заняла диванчик напротив, и сразу завел о другом:
— Послушай, у меня возникла одна важная мысль. Ты рассказывала о Тамарке, явно белом маге. А за что она оказалась в тюрьме?
— За убийство сожителя, — я задумалась и одновременно обрадовалась, что он снова приступил к историческим раскопкам — эта тема меня все же пугала меньше других. Потому и добавляла рассуждений: — Но знаете, айх, я ведь много общалась с ней, потому даже без знания подробностей предположу, что там была или самозащита, или детям что-то угрожало. Тамарка была просто помешана на своих детях. Я точно не знаю, но сложно себе представить, что такой добродушный человек убил кого-то хладнокровно и без серьезного повода. Да и срок у нее был небольшой. А говорить о том случае она категорически не любила.
Ринс чуть подался вперед.
— У вас наказывают за защиту?
