Скирана мы увидели из окна — он со своими соплеменниками упражнялся в шуточном бое, используя палки вместо мечей. Эйохи немного взлетали над землей, чтобы придать ударам закрученности, но и снизу их отражали отработанными движениями. То еще зрелище, надо признать. Даже ненадолго одолели сомнения, не зря ли я такого видного парня упустила. Но сама же от этой мысли развеселилась: если бы я была падка на мужскую красоту, то несколькими этажами выше имеется один представитель, который долго отказываться не станет. Другой совсем, на эйохов не похож, но фору всем им даст, а смеяться умеет так, что сердце останавливается от странного и неосознанного предвкушения. Это от его магии, конечно, но само узнанное ощущение уже не позволяло рассматривать других мужчин как достаточно привлекательных в сравнении.
На улице уже стемнело. Я осталась у стены, а Китти подтолкнула к освещенному кругу. Как только Скиран закончил свой раунд, обернулся и махнул ей рукой, приветствуя. Но Китти сделала еще два шага вперед, задрала голову и сказала решительно:
— Скиран, если ты освободился, то не хочешь ли прогуляться? Сегодня ночь звездная, на реке должно быть очень красиво!
Вот! И голос почти не дрожит. Умница моя! Кто бы мог подумать, что еще недавно эта смелая и красивая девчушка выглядела размазней? Даже если у нее с эйохом ничего не получится, то опыт не пройдет напрасно!
Однако Скиран хмурился, а затем перевел взгляд с Китти на меня, точно выхватывая острым зрением в темноте. Ко мне и обратился:
— Зачем ты это делаешь? Тебе было мало моей растоптанной гордости, решила еще и в душу плюнуть напоследок, подкидывая мне жалкую замену?
Эйохи остановились и тоже развернулись к нам, еще не понимая причины конфликта. Не понимала и я, но направилась вперед и взяла зажмурившуюся от унижения Китти за руку. В моем голосе звучала злость:
— Не знаю, что ты рассмотрел в предложении твоей подруги прогуляться, но у тебя нет права называть ее жалкой! Если у тебя есть претензии ко мне — так мне их и выскажи, но не обижай человека, который в этом не участвовал.
Китти, как назло, захныкала. Но на ее месте любая бы расклеилась, когда предмет ее обожания вдруг начал смотреть сквозь нее, будто бы они никогда и не общались по-приятельски. Скиран наклонился ко мне — я спонтанно отшагнула, но он перехватил меня за плечи и встряхнул:
— Что тебе, наложнице, неймется? Стала женщиной владыки, но и этого тебе мало? Ревность мою испытываешь? Как все прочие девицы, тешишь самолюбие чужой страстью?
Я все еще пыталась вырваться, но он держал крепко. Потому я и кричала в ответ так же громко:
— Что ты несешь, Скиран? Какой еще женщиной? При чем тут твой владыка? Если уж я и обидела тебя чем, то…
Он перебил нервно:
— Обидела! Будто бы не знаешь об этом! Являешься сюда, сердце рвешь на части… зачем? Чтобы я постоянно представлял, как ты владыку ублажаешь?
Видимо, ревность ему совсем разум затопила. Но я, если честно, и не предполагала, что он ко мне настолько проникся — легкая влюбленность ведь не доводит людей до безумия? А может, эйохов доводит? Я затараторила быстро, не отводя взгляда от раскосых глаз — пусть видит, что я вкладываю значимость в каждое слово:
— Скиран, я не хотела становиться наложницей. Меня не спрашивали. И владыку твоего я не ублажала — знай это, если тебе так легче. Никакой женщиной айха я не являюсь, я отвары ему готовила! Всю неделю варила отвары и доставляла еду с кухни, спать укладывала по расписанию, как велел айх Ноттен. Вот и вся моя работа! А если у меня и будут другие обязанности — то опять же потому, что моего мнения никто спрашивать не станет. Успокойся и остынь! А Китти тебе слова дурного не сказала.
Он наклонился ко мне так близко, будто собирался поцеловать, и прошептал:
— Не хотела быть его женщиной?
— Ты издеваешься?! — меня слегка колотило от эмоций.
И вдруг Скиран обнял меня, прижал к себе тесно — аж кости захрустели, и лишь по резкому порыву ветра я поняла, что он сделал взмах крыльями, поднимая нас обоих в небо. Другие эйохи закричали, пытались остановить — их голоса я слышала и далеко, и близко, не в силах вывернуться и осмотреться. По тем же крикам я догадалась, что Скиран каким-то образом от них отрывается — эйохи выкрикивали теперь ругательства, не стесняясь в выражениях. Но он друзей не слушал, а скорости по сравнению с другими крылатыми ему прибавляла то ли молодость, то ли злость.
Я даже вздохнуть не могла, а боялась с каждой секундой все сильнее. Так и казалось, что сейчас он наберет высоту и просто выбросит меня — избавится от причины своей ревности, грохнув ее о землю. Было больно, защита почему-то сразу не включилась — наверное, первое объятие не посчиталось ударом, а потом стало уже поздно. Но если выживу, то айх Ноттен поможет, а чтобы выжить… надо что-то изменить.
— Скиран! — я кричала и не слышала своего голоса в порывах ледяного ветра. — Скиран, пожалуйста, не убивай!
Он вдруг метнулся в сторону и завис над землей, широко расправив крылья — от этого маневра у меня наверняка треснула пара ребер. Но теперь я смогла заглянуть в его лицо и сделать вдох.
— Убивать? — он будто был удивлен. — Я не собирался тебя убивать, Кати, я хочу тебя спасти.
— Спасти? — выдавила я, сдерживая прорывающийся кашель.
— Конечно. Ведь ты не хотела быть наложницей. Владыка достоин многого, но есть пределы и у его возможностей. Я унесу тебя в свое племя, а затем вернусь в замок — приму свое наказание или смерть. Но ты будешь спасена.
Это не влюбленность, я ошиблась. Про наказание и смерть Скиран не преувеличил — достаточно знать характер нашего господина. Но ради чего? Ведь я о таком самопожертвовании не просила! И да, я мечтаю о свободе — пусть бы она и началась в племени эйохов. Но как жить потом, зная, что кто-то за это жестоко расплатился? Скиран, к счастью, увидел мое замешательство и все же приземлился на выступе скалы, однако из рук меня не выпустил, хотя здесь хватало пространства. А у меня страх отступил, побежденный важным осознанием:
— Скиран, это жертва… Нельзя приносить такие жертвы, слышишь?
Парень все же отстранился от меня, свел брови и выдал проникновенно:
— Ты напрасно обо мне заботишься, Кати. Для эйоха нет ничего важнее его гордости. И для меня будет честью отдать жизнь за твою свободу!
Я медленно от него отступала, едва не сносимая с ног хлесткими ударами ветра.
— Я не о тебе забочусь, Скиран, — говорила, подбирая правильные слова больше для самой себя. — Нет ничего бесчеловечнее, чем приносить такие жертвы — особенно когда о них не просили. И заставлять с этим жить! Как спать потом, зная, что кто-то ради тебя принес себя в жертву? Это… это как насильная кормежка Богини! А я не Богиня… я такого испытания не выдержу… Я смерти не так боюсь, как такой жизни…
Он, кажется, меня не понимал, но пытался. Открыл рот, чтобы возразить, но в этот момент воздух перед нами уплотнился, зачернел, обрисовывая контуры мужской фигуры в плаще. Айх не медлил — он схватил эйоха сразу за горло и с немыслимой силой впечатал в каменную стену так, что сверху посыпались осколки. Я ожила и бросилась к ним, прекрасно понимая, что будет дальше:
