— Нет, нет! — я трогала щеки, лоб, заглядывала в стекленеющие глаза. — Нет! За что?!
Меня мутило, перед взглядом встал туман, я как пьяная запрокидывала голову и пыталась сконцентрироваться на черной повязке. Ринс ответил так спокойно, что меня затошнило еще сильнее:
— Ты его не слышала? Он — сосуд для Богини, давший согласие. Остальное было вопросом времени. Кроме того, он явился сюда — и скорее всего показал ей путь к тебе. Ратия, отзови посыльного. Ноттен больше не понадобится.
— Нет… — я не могла поверить. — Да как же… Ведь и его можно было спрятать, и… Это же хороший человек! Умный, сильный… Он в одиночку разобрался со всем! Да он один стоил сотни таких, как я!
— Иногда и умные люди должны умирать. Успокойся, Катя.
Его тон меня уничтожал — ему плевать. На мою боль, на чужую жизнь, он просто решил какую-то подвернувшуюся проблемку, не пытаясь найти другие варианты. А я даже на ноги подняться не могла — все тело дрожало, слезы капали с подбородка на щеку мужчины, который сумел в чужом мире отыскать меня — и за это поплатился.
— Ненавижу… — говорить было больно, но я давила из себя слова. — Ненавижу тебя, Ринс… Никогда не прощу, чудовище… Циничный, расчетливый ублюдок…
— Вот ты и определилась с отношением, — равнодушно отозвался Ринс. — А утром мучилась. Катя, я хочу, чтобы ты пошла в мою спальню и была там. Возьми с собой подругу, если тебе нужна компания для истерики.
Я не хотела подчиняться, но тело само вытянулось вверх, а ноги начали шагать. Желания айха для меня теперь неоспоримы — я даже Китти взяла за руку и повела за собой. И лишь в покоях Ринса смогла упасть на кровать, сжать скрюченными пальцами покрывало до хруста в суставах и заорать во всю глотку. Но от крика боль не уменьшалась.
Глава 29
От нервного переутомления я задремала. Китти так и сидела рядом, поглаживая меня по плечу и вопросов не задавая, хотя ее наверняка разрывало любопытством. Но в этот раз она проявила недюжинную сдержанность, за что я ей была благодарна.
Сквозь болезненное беспамятство расслышала ненавистный голос:
— Китти, я могу быть уверен, что ты не начнешь ни с кем обсуждать увиденное?
— Безусловно, господин!
Китти вскочила на ноги, ответ ее прозвучал уверенно, хотя голос слегка дребезжал волнением. Я распахнула глаза и села, преодолевая слабое головокружение. Испугалась, что если айх не поверит подруге, то избавится от нее с той же легкостью, как и от любой мешающей ему мухи. Не станет искать других путей — например, попробовать стереть ее воспоминания за последний день или зачаровать на молчание по определенным вопросам — зачем? Если перерезать горло намного быстрее.
— Хорошо, — Ринс ответил ей, хотя смотрел на меня. — Сейчас уйди.
Мне нужно было сказать немедленно — замолвить за нее словечко: о том, что я хочу держать Китти поближе, быть может, сделать ее своей личной служанкой, но так и не смогла выдавить из себя ни слова. Все нутро сжалось от нежелания обращаться к нему с любой просьбой. Позже спрошу — когда смогу хоть как-то смириться с фактом, что мне вообще придется снова разговаривать с Ринсом.
Китти ушла быстро, но все равно успела бросить на меня сочувственный взгляд. Милая моя, добрая, слишком мягкая Китти осталась единственной в этом мире, кому до моих страданий есть дело.
Как только за ней закрылась дверь, Ринс стянул повязку и откинул плащ на пол, направился к кровати. И я снова не почувствовала никаких существенных изменений от взгляда прямо в черные глаза. Он обошел и лег сзади, а я так и сидела на краю, не зная, что мне теперь делать. Ждала, когда он что-нибудь скажет, но он продолжал молчать — видимо, не считал нужным объясняться. Если честно, то я тоже не видела в этом необходимости.
Затянувшаяся тишина давила. Мне было душно находиться с ним в одном помещении, но я не решалась выйти из спальни. Возможно, когда Ринс все-таки уснет, подойду к стеллажам с книгами и начну искать — понятия не имею, что именно мне нужно, но любые действия лучше бездействия. Айх разозлится? Да и черт с ним.
Его голос прозвучал настолько неожиданно, что я вздрогнула:
— Ты ведь скажешь мне, если и в твоей голове появится Богиня?
Скажу ли? Сложный вопрос. Особенно когда точно знаю, что последует:
— Чтобы вы избавились и от меня?
— Чтобы я избавился и от тебя, — он ответил в тон. — Так что?
— Какой заманчивый вариант, — я бы хмыкнула, но не получилось. Голос и так подводил и постоянно переходил на хрип: — А может, Богиня поведает мне, как освободиться от нарисованных знаков или хотя бы отомстить?
— Она наверняка знает ответы на эти вопросы, — Ринс не был раздражен, скорее задумчив. — Катя, я хочу, чтобы ты мне рассказала, если такое случится. Хоть одно ее слово в твоем сознании — это важно. Расскажешь сразу же, не медля и не выискивая других путей.8b4541
Улыбка моя вряд ли походила на улыбку — больше на вымученное искривление губ.
— Теперь, как я понимаю, выбора у меня нет — расскажу, как миленькая, ведь буду исполнять все ваши желания. Кажется, я начала понимать истинный смысл этой связи: вы сможете топтаться по мне, а я — с радостью исполнять любые просьбы.
— Примерно так, — меня раздражало его спокойствие. — Кстати говоря, я могу пожелать и чтобы ты перестала злиться. И ненавидеть. Могу оставить в тебе только оболочку и собачью преданность.
Я резко развернулась и посмотрела на него с отвращением. Ведь действительно может! До сих пор он заставлял меня только что-то делать, но не чувствовать — чувствовала я сама. Он способен сделать из меня зомби, вообще устранить все мысли из головы, избавить от боли. Но эта боль необходима — благодаря ей я все еще человек. Я перестану существовать, когда не буду страдать от смерти близких людей, даже если при том буду продолжать дышать и ходить. Еще один пункт хуже смерти. Сколько, оказывается, много бывает событий хуже обычной смерти! И, спасибо Ринсу, все их я узнала в его обществе. Однако я не попросила, чтобы он этого не делал, а задала вопрос:
— Почему же вы до сих пор так не поступили?
— Помнишь, я рассказывал тебе о деревне, где жил перед орденом? О стариках, которых я заставил служить мне, но внутри них я вытравил все эмоции и мысли. Послушные и полезные марионетки с нулевой угрозой. Это была моя первая игра в людей — она интересна только в первый раз. И только для ребенка, которому не хватало сил для большего.
— А-а, — понимающе протянула я. — Играть намного интереснее, когда жертва все чувствует и понимает! Ничто не заменит истинного страха в глазах?
Он медленно повернул голову в мою сторону.
— Катя, в твоем отношении ко мне много эмоций — иногда они противоречат друг другу, но страха я уже не вижу. Интересно, почему? Ты уверилась, что я ничего ужасного тебе больше не сделаю?
