— Ар-ртоеллах-ги-Лайтимерр ар-Малли.
Меня швырнуло в пространстве, с силой ударив в конце о каменную плиту. Глаза я открыла уже в кромешной сырой темноте. Кажется, теперь я узнала родовое имя Богини, о котором когда-то спрашивала Ринса. Будь осторожен в своих желаниях…
Глава 33
Меня с размаха пнули, но боли я не ощутила — спасительная граница включилась. Вот только глаза от рези она не защитила, когда перед лицом показался факел.
— Приковать ее к стене, — распорядился мужчина в длинной желтой рясе. — Она даст согласие.
В узком холодном коридоре он был не один. Похоже, меня окружала толпа одинаково одетых мужчин и женщин. Меня рванули вверх, развели широко руки, железо на запястьях обдало холодом.
— Ар-ртоеллах-ги-Ринсен, — прошептала я, как только последний отступил.
Но меня даже не дернуло в воздухе. Объяснил мне другой — и его лица я не видела под глубоким капюшоном:
— Знаки, — он указал на стену. — Здесь повсюду знаки, не позволяющие пленнице сбежать. Как и появиться другим магам без специального приглашения.
— Пленнице? — повторила я. Отчего-то показалось, что речь идет не обо мне.
Со мной не горели желанием что-то обсуждать. Они переговаривались между собой, и я мало что понимала. Упоминали согласие, и не требовалось лишних подтверждений, чье согласие и для какой цели им требуется. Почему-то нам это в голову не приходило: Богиня из своей ловушки вряд ли могла провернуть что-то серьезное без помощи извне. Так кто эти люди? Адепты какой-то больной религии? Хотя чему удивляться — в любом мире, наверное, найдется какой-нибудь аналог нашим сатанистам: помоги злу, потом зло поможет тебе, а случайный апокалипсис — побочный эффект использования препарата. Ни одного идиота такая мелочь не остановила.
— Прекраснейшая просыпается! — оповестили со стороны. И тем же голосом в другую сторону: — Прекраснейшая, вы слишком устали, перемещая сосуд сюда. Вам стоит…
— Хватит.
И вот этот голос отдавал хрусталем так, что звенел в голове. Я сощурилась, вглядываясь в темень, но сумела разглядеть лишь решетки. Адепты, склонившись, расходились в разные стороны, услышав в ее приказе дополнительные просьбы. Я не видела даже силуэта, но дрожала от напряжения. Грудь заметно сдавливало тягой вернуться к Ринсу, но я сосредоточилась на происходящем:
— Богиня?
Она рассмеялась. Так чудесно, что сердце сжалось от сладости. Показалось, что я вижу солнце — слепящее, на которое нельзя глянуть прямо, но притом я вижу непроницаемую темноту.
— Меня так начали называть. С некоторых пор, — все же ответила она. — Это льстит. Вероятно, кто-то решил, что это может льстить настолько, что я забуду обо всем остальном.
— Где вы? — меня от волнения и страха подводил голос.
— Здесь и везде. Странный вопрос. Но если ты ищешь человеческое тело, то меня его давно лишили. Дополнительная мера предосторожности. Неужели ты меня не видишь?
Точно — слепящий всепоглощающий свет, преломленный прутьями решетки. И одновременно чернота, стоит только сморгнуть с ресниц солнце. Как же она хороша… Если бы ее не назвали Богиней, то прямо сейчас я дала бы ей это имя. И даже адепты ее стали лучше пониматься: несложно служить тому, кто до слез и рвущегося сердца так прекрасен и полон. Она будто бы сама сущность всего, природа и космос, бесконечное море и далекая звезда, жестокой рукой втиснутые в небольшую клеть.
— Богиня, — я не решалась назвать ее по имени. — Я не дам согласие. Я не сосуд.
— Дашь, — легко отозвалась она. Голос ее звенел не из одной точки, а отражался всеми стенами, тек по ним ручьями. — Я десятилетиями собиралась с силами, чтобы организовать свой побег. Сдамся ли на последнем этапе? А если ты не согласишься — ничего, буду ждать еще. У меня впереди вечность на ожидания, а люди, служащие мне, всегда найдутся. Я видела тебя глазами предыдущего сосуда, так почему бы не потратить время, пока не появятся новые? К Андрею добрые люди были так же великодушны, как и ко мне. Но ты и сама это видела, я зря напоминаю.
Десятилетиями собиралась с силами… Не по этой ли причине стало рождаться намного меньше могущественных магов? Айхи это упоминали в разговоре. Богиня уже не находится в вечной спячке: время от времени она приходит в себя и всасывает обратно тот дар, который сама же и открыла. Но деталей слишком много, чтобы сразу все понять:
— Откуда взялись ваши последователи? Что вы им пообещали за помощь?
— Только справедливость. Поколения и поколения умирали в поисках решения, но жили ради этой цели. Представь себе, Екатерина, ради справедливости можно пойти на всё.
— Справедливость? — я переспросила, поскольку вообще не поняла роли этого слова в таком контексте.
Полный вдох я сделать уже не могла — на меня накатывало волнами сосущее ощущение рвущегося обратно сердца. А ведь Ринс говорил, что я не смогу от него сбежать. Но я не сбегала, меня утащили сюда без спроса. И такая важная встреча, такой на самом деле интересный разговор, для которого необходимо хорошо соображать. Я отвлекалась от магической тяги, ловя каждое слово Богини:
— Конечно. Давным-давно я пришла в этот мир и подарила ему процветание. Породила магов и дала им силу, научила лечить заклинаниями и жестами предотвращать катастрофы. Но тщеславие границ не знает — маги убрали меня как сильнейшую. Как основу всего порядка. Они убрали меня, поскольку я единственная не допустила бы их всесилия. Сейчас все — от последнего бедняка до императора — склоняют головы перед айхами. А маги в свою очередь творят что им угодно и только в своих целях. В этом мире нет справедливости, потому что единственный ее гарант заперт в ловушке. Я хотела это предотвратить, но успела лишь разделить носителей черной и белой магии, чтобы хотя бы этим ограничить их могущество.
— Мне называли другую причину, — я это прошептала на грани слышимости.
— Ну, разумеется, другую! — она рассмеялась стеклянными колокольчиками. — А иначе моих адептов стало бы намного больше. Не все белые маги смогли бы смириться с правдой и остаться в стороне. Вот их с детства в орденах и учат легенде о «кровавой Богине».
Она могла врать. Но могла и говорить чистую правду. Мне этого не узнать, но мурашки невольно побежали по телу. Особенно после продолжения:
— Я умоляла о смерти. И тогда меня лишили тела — чтобы я не смогла убить себя. Я испытала сотни способов докричаться до самых совестливых магов, и тогда меня погрузили в сон, пробуждая только единожды в году. И каждый раз во время ритуалов меня кормили чужими жизнями, без спроса и права выбора. Сначала белые айхи вводят меня в полузабытье благодатью, а затем черные пичкают — глотай, святая прародительница Лайтимерр, глотай, ведь нам выгодно, чтобы ты продолжала страдать. Как, по-твоему, Екатерина, это справедливо?
— Нет.
Мой ответ был сухим и однозначным. Даже если Богиня в прошлом и была тираном, а сейчас осознанно себя обеляет, то за преступления расплата не должна быть вечной. Теперь ее голос звучал еще громче, я бы зажала руками уши, но только тряхнула со звоном цепей.
