Я не отрывала взгляда от черной повязки, твердо уверенная, что и он в этот момент смотрит прямо на меня.
— Мы не можем, Катя. Ты сама знаешь, что не можем. И давай все-таки не забывать о ее вине.
— А была ли вина, айх? — я прищурилась.
— Была и есть, — он ответил твердо. — Сама ее сила, сама возможность уничтожить все живое — уже вина. Если бы в твоем мире появилась такая угроза, пусть даже потенциальная, то разве ее не держали бы в узде?
— В этом все и дело! — я невольно подняла тон. — Видите? Дело вообще не в ее преступлениях! Даже если она была святой — всё равно получила бы точно такую же участь! Весь ваш мир стоит на ее жертве — и вы будете жертвовать и жертвовать, потому что так выгодно! А справедливость не имеет отношения к выгоде!
— Справедливость? — он неуместно усмехнулся. — Слово-то какое громкое. Смешное слово, приторное. Какого ответа ты ждешь, Кать? Но раз спрашиваешь — отвечу. В этой истории не будет счастливого финала, он невозможен. Если Богиня заполучит свой сосуд, то мы или убьем ее, или отправим обратно в ловушку. Если ее сосудом станешь ты, то я встану перед тобой — и первым нанесу удар. За мной будут стоять все черные айхи, сильнейшие из нас выживут. Быть может, выживу и я. А ты либо погибнешь, либо разделишь с Богиней ее вечность в кромешной темноте. После я вернусь в Ир-Раттоку, сдеру с твоей Китти шкуру, это в тот момент уже вряд ли поможет, потому просто воткну нож себе в горло. И хватит с меня этой бессмысленной суеты, которая никогда не заканчивается хорошо.
Прозвучавшее удивило:
— Зачем себя?
— Затем, что больше не останется никакого смысла. Я молод по меркам магов, но чувствую себя стариком, Катя. И я не буду снимать с себя клятву вечной верности — просто не хочу. С ней я перестал испытывать извечную старческую тоску человека, который познал уже все. Даже не искал способа, в состоянии ли я ее снять. Потому после того, как тебя больше не станет, не будет смысла и во мне.
Меня такие признания выводили из себя, раздражали каждый нерв тревожными колебаниями.
— Но если магия из мира исчезнет, то и знак пропадет сам, — предположила я.
— Наверняка, — Ринс оставался таким же расслабленным, что с темой нашей беседы никак не вязалось. — И что это меняет? В айхах нужды не останется — скорее всего все мы просто умрем от старости за считанные цины, ведь и долголетие — тоже магия. В принципе, мне без разницы.
Отчего-то в груди сдавило до боли, но ведь он просто мог врать — отвешивать мне те самые капли на нужную чашу весов. Лучше не реагировать прямо, а ответить нейтральное:
— Не думала, что вы фаталист.
— До недавнего времени не был.
Я вздохнула:
— Но на моем месте быть тоже несладко — такое решение… И я ведь что-то должна решить, как единственный сосуд. Предпочла бы оказаться в стороне: и пусть мир рушится, или пусть он здравствует, лишь бы не мне выбирать.
— Кто тебе сказал, что единственный?
У меня сердце остановилось.
— О чем вы, айх?
— А, да! — он будто только вспомнил. — Утром нас с Ноттеном вызвал Тейн. Ночью на библиотеку напали, схватывали слуг, жгли книги, изображали хаотичный налет. Что-то наподобие огромной банды грабителей, — он говорил, а я замерла, уже предполагая продолжение: — Перед самым рассветом появилась капсула. И, как же это странно, грабители схватили человека и ушли, словно бы забыли прихватить ценности.
Глаза у меня расширились так, что веки заболели, а голос захрипел:
— Вы… И вы только сейчас об этом говорите?.. — действительно, даже положение Китти было не столь важной вестью. — Он жив, человек из капсулы?
— Она. Да, жива. Заметь, они знали о появлении капсулы заранее, то есть Богиня каким-то образом это чувствует или непосредственно управляет. А твои ученые поднаторели — что-то все-таки подкрутили в своем механизме, и гляди-ка, зачастили с живыми пришельцами. Скоро по эту сторону вас будет как мух.
Я его шутливый тон разделить не могла.
— А та женщина дала согласие?
— Не имею представления, — Ринс развел руками. — Радуйся, Катя. Кто-то разрушит мир вместо тебя.
Я ведь совсем недавно как раз об этом и просила, но теперь для радости не находилось сил. Схватилась за голову, но дыхание обуздать не могла.
— Что же теперь будет?
— Богиня получит согласие, если еще не получила. Или тоже отпустит, а твоей соплеменнице идти некуда, она вряд ли даже осознала, что обладает магией. Она согласится только потому, что у нее вообще нет никаких ориентиров. В отличие от тебя, хотя и тебя они не вразумили. Надеюсь, что она окажется такой же вредной занозой в заднице, потому будет сопротивляться хотя бы какое-то время. Но и в случае твердого отказа у Богини останешься ты, а потом и новые появятся. Она уже победила. Ты рада торжеству справедливости или еще немного подождешь, чтобы обрадоваться в полную силу?
— И что же теперь будет? — повторила я вопрос.
— Увидим. Можешь наблюдать со стороны, как и мечтала. Тяжкий выбор больше не на твоих плечах. На месте Богини я бы подстраховался — занял бы черных айхов другими делами: ритуалами жертвоприношений или… войной, например, — он задумчиво и почти иронично перебирал варианты. — Да, точно. Если я правильно понял, ее люди повсюду. Что стоит подкинуть какие-нибудь слухи, накрутить правителей и обеспечить черных айхов необходимостью защищать границы, а не лететь на самую грандиозную битву в их жизни? Кровопролитие подгоняет любые решения, особенно для тех, кто жаждет справедливости.
Он откусил пирожок со сладкой начинкой, а у меня аппетит пропал окончательно. Я переваривала информацию. Но через несколько минут в столовую влетела Ратия, заставив вздрогнуть ненормальным визгом:
— Господин! Дозорные сообщили, что со стороны Малады летят эйохи! Вооруженные отряды… много… — она к концу фразы растеряла весь пыл.
Пережевывая отправленный в рот кусочек, Ринс заметил:
— Давно мы с маладийскими эйохами не воевали. Почти сюрприз.
Затем неспешно встал, оправил плащ небрежным движением и исчез в пространстве. Я еще долго смотрела в одну точку, не способная собраться с мыслями.
Глава 37
Из окон комнат происходящего было не видно. Я подалась вверх, минуя пролеты бегом, вылетела на уступ крыши. Наши эйохи тоже поднялись в воздух — я разглядела огромные крылья и фигуры, удаляющиеся в сторону большой реки. Время затянулось, долго вообще ничего не происходило. Туда не шагали отряды солдат, не подвозились телеги с оружием, а замковых эйохов можно было по пальцам пересчитать.
Я не сразу поняла, что уже давно вижу врагов — просто тонкая полоса на горизонте становилась все отчетливее. Если вся эта полоса состоит из мельчайших точек, то в армии врага сотни или тысячи крылатых людей!
