Успешные люди приходили к решению задачи одним путем: начинали с кнопок и искали, как сделать «подставку, которую можно прикрепить к двери с помощью кнопок».
Оценка ситуации побуждает человека к пробным действиям. Испытуемый № 3 решает вбить гвозди в один ряд и поставить на них свечу, считая этот вариант приемлемым. Испытуемый № 4 полагает такое решение неудовлетворительным и предпринимает еще один шаг: использует коробку от кнопок. Испытуемый № 5 приходит к такому же заключению, но делает вывод, что это не сработает. Испытуемый № 6 совершает больше всех шагов и в результате улучшает предлагаемое решение Дункера, намереваясь закрепить свечу на коробке жидким воском.
Творчество заключается в прохождении определенных шагов, а не в совершении «скачков». Человек определяет проблему, решает ее, повторяет процесс. Множество пройденных шагов ведет к наилучшему результату. Выдающиеся художники, ученые, инженеры, изобретатели, предприниматели и другие успешные творцы отличаются тем, что по мере продвижения находят для себя новые вопросы, свежие решения, а затем — еще больше задач. С момента зарождения нашего вида и по сей день инновация начинается с того, что мы смотрим на объект и думаем, как его усовершенствовать.
Нельзя делать общие выводы на базе ответов на тест 6 студентов55, проговоривших свой мыслительный процесс во время решения головоломки; или 25 студентов, которых опросил Вайсберг; или даже 376 человек, которые пытались решить задачу с коробкой в этом эксперименте. Тем не менее эти результаты свидетельствуют о несостоятельности основного постулата мифа о творчестве: для созидания необходим полет выдающейся мысли. На самом деле нет. Обычное мышление вполне подойдет.
4
Ага!
Существует также альтернативная теория, которой придерживаются психологи Памела Обле, Джеффри Фрэнкс, Сальваторе Сорачи, писатель Джона Лерер и многие другие. Согласно ей выдающиеся плоды творчества — это результат внезапного вдохновения, или так называемого эффекта эврики («ага!-момента»). Идеи зарождаются в сознании подобно гусеницам, превращаются в коконы в подсознании, а затем вылетают на волю, как бабочки. Это волнующий миг — возможно, достойный победного возгласа. Ключ к успешной творческой деятельности состоит в том, чтобы способствовать возникновению подобных моментов.
Приверженцы этой теории найдут много обоснованных противоречий в предположении, что творчество — результат обычного мыслительного процесса. Существует немало подтвержденных свидетельств того, что великие творцы испытывали «ага!-моменты». Многие из нас от безысходности бросали попытки справиться с проблемой, а решение приходило позже само по себе. В поисках причин возникновения подобных ситуаций ученые пришли к интересным открытиям. «Ага!-моменты» — неотъемлемая часть нашего мира. Опра Уинфри превратила их в бренд[20], 56. Разве можно это приписать обычному мышлению?
Самая часто приводимая история об «ага!-моменте» принадлежит известному римскому архитектору Витрувию.
По его словам, когда больше двух тысяч лет назад греческий военачальник Гиерон решил отметить свое восхождение на трон Сиракуз57, он выдал ремесленнику золото и велел сделать из него венок. Мастер честно выполнил задание и вручил будущему тирану изделие такого же веса, что и выделенное ему золото. Однако правитель решил, что тот его обманул и большую часть венка изготовил из серебра. Гиерон обратился к величайшему мыслителю Сиракуз58 — 22-летнему Архимеду — с просьбой узнать, из чего изготовлен венок: из чистого золота или смеси золота и серебра. Согласно Витрувию, получив задание, ученый решил принять ванну. Чем глубже он опускался, тем больше воды выливалось из нее. Это наблюдение навело его на мысль. Выскочив из ванны и даже не одевшись, Архимед бросился домой, восклицая: «Эврика! Эврика! Я нашел решение, я нашел его!» Он взял два предмета — один из золота, а другой из серебра, вес которых был равен весу венка, и опустил каждый в емкость с водой, чтобы оценить, сколько воды выльется на пол. Серебряный предмет вытеснил больше воды, чем золотой. Затем Архимед поместил в воду венок Гиерона. Изделие вытеснило больший объем, чем слиток чистого золота, что доказывало наличие в сплаве серебра или другого материала.
История Архимеда, которую Витрувий поведал спустя два века после описываемых событий, скорее всего, выдумана. Метод, о котором в ней рассказано, не работает, и Архимед не стал бы его применять. В своем трактате La Bilancetta («Маленькие гидростатические весы») Галилей отметил59, что способ сравнения золота и серебра, предложенный Витрувием, ошибочен. Несущественную разницу в объеме вытесненной предметами и венком воды слишком сложно измерить. Поверхностное натяжение и капли воды, задержавшиеся на венке, также сказались бы на достоверности результатов. Галилей анализирует взвешивание венка под водой методом, который предположительно использовал Архимед, основываясь на работах самого Архимеда. Ключ к решению задачи лежит в выталкивающей силе, а не в объеме вытесненой воды60. Перелившаяся ванна вряд ли могла послужить вдохновением.
Но давайте предположим, что история Витрувия правдива61. По его словам, Архимед, «размышляя над заданием, решил помыться и заметил, что вода из ванной переливается на пол по мере того, как он в нее опускается. Это натолкнуло математика на решение проблемы, и он, преисполненный радостью, без промедления нагишом бросился домой с возгласами “Эврика, эврика!”, что на греческом означает “нашел”».
Или: «эврика-момент» настиг Архимеда в процессе наблюдения, когда тот активно размышлял о задаче. В лучшем случае ванная выступает в качестве подставки из гвоздей из эксперимента Вайсберга и служит лишь промежуточным этапом в решении. Если описанные события действительно имели место, легендарное восклицание Архимеда было не результатом «ага!-момента», а элементарной радостью от нахождения ответа путем обычного размышления.
Другим известным примером «ага!-момента» можно считать историю Сэмюэла Колриджа, который утверждал, что написал поэму «Кубла-хан»[21] во сне. Предисловие к этому произведению гласило:
Летом 1797 года автор уединился в загородном доме, чтобы поправить слабое здоровье. Под действием болеутоляющего он заснул в кресле на фразе из книги: «Здесь Кубла-хан велел возвести дворец с величественным садом. Так десять миль плодородной земли были обнесены стеной». Автор пребывал в состоянии беспробудного сна три часа, во время которого, не приходя в сознание и не прилагая никаких усилий, сочинил по меньшей мере двести или триста стихотворных строк. Очнувшись, он поторопился записать произведение, но, к сожалению, в тот момент его известили о деловом визите человека из Порлока. Вернувшись в свою комнату, автор обнаружил, что оставшиеся незаписанными строки растворились из его памяти62.
Благодаря этой истории поэма, получившая название «Видение во сне», приобрела мистическую и романтическую ауру, которая оказывает воздействие на читателей и сегодня. Однако Колридж обманывает нас. Болеутоляющее, которое ему прописали, на самом деле было растворенным в алкоголе опиумом, от которого у писателя была зависимость. Трех- или четырехчасовой транс — классический случай состояния опиумного опьянения, вследствие которого наступают эйфория и галлюцинации. О передвижениях Колриджа в 1797 году хорошо известно. Нигде не указано, что он уехал за город. Человек из Порлока вполне мог быть выдуманным персонажем, с помощью которого автор оправдал незаконченность произведения. Автор использовал похожий прием, поддельное письмо от друга63, чтобы объяснить незавершенность другой своей работы — Biographia literaria[22]. В предисловии сообщается, что он сочинил поэму во сне, а затем автоматически записал ее. Однако в 1934 году был найден ранний черновик «Кубла-хана», отличавшийся от изданной поэмы. Помимо прочих изменений строка From forth this / Chasm with hideous turmoil seething («Из него, / В кипенье ужасного волненья») превратилась в And from this chasm, with ceaseless turmoil seething («И из этой пропасти, с непрестанной суматохой бурлит»)[23]. Строки So twice six miles of fertile ground / With Walls and Towers were compass’d round («На двенадцать миль оградой стен и башен / Оазис плодородный обогнут») были изменены на So twice five miles of fertile ground / With Walls and Towers were girdled round («На десять миль оградой стен и башен / Оазис плодородный окружен»). Кроме того, mount Amora автор исправил на mount Amara, сделав таким образом отсылку к произведению Мильтона «Потерянный рай», а затем — на mount Abora. История сочинения поэмы также подверглась редакции. По словам Колриджа, поэма написана им в «полубессознательном состоянии под воздействием небольшой дозы опиума» осенью, а не летом во сне.
