Сама природа человека усложняет нам жизнь. Помимо того что нам не нравится неоднозначность и мы стремимся быстрее найти решения поставленных задач, мы также сталкиваемся с проблемой гордости. Гордость и противоположное ей чувство — стыд — заставляют опасаться неудачи и обижаться на критику. Наше эго не выносит отказов. Нам хочется быть правыми с первого раза, быстро заработать, проснуться знаменитыми. Миф о творчестве вместе с его представлениями о гениальности, «ага!-моментами» и другим волшебством созвучен с той частью нас, которая хочет побеждать, не прилагая к этому усилий, не напрягаясь и не ошибаясь. Это невозможно. Не гордитесь своей работой просто так. Заработайте это право.
Мы можем многому научиться у людей, потерявшихся в настоящих лабиринтах: на туристических маршрутах в глуши, на местности, пересеченной старыми тропинками, а также в краях, где заблудившийся человек может оказаться в смертельной опасности. И это метафора лишь отчасти. Неважно, творим или просто идем — мы стремимся достичь некой цели, совершая для этого определенные шаги и принимая решения.
Уильям Сиротак проанализировал 229 случаев потерявшихся людей, из которых 25 погибли166. Он обнаружил, что в этой ситуации все ведут себя одинаково. Вначале мы не можем признать, что идем не туда. Затем, когда осознаем, что попали в беду, продолжаем идти, надеясь, что удача выведет на нужный путь. Скорее всего, мы не сделаем того, что с большой долей вероятности спасет нас, — не повернем. Мы поняли, что выбрали неверный путь, но продолжаем идти, чтобы не ударить в грязь лицом, избежать неопределенности, стремимся достичь цели. Нами движет гордость. Стыд не позволяет спасти себя.
Великие творцы знают, что лучше порой отступить, чтобы присмотреться, проанализировать и оценить, найти ошибки и изъяны, поставить перед собой новые задачи и внести изменения в свою работу. Невозможно выбраться из лабиринта, все время двигаясь вперед. Иногда путь вперед лежит сзади.
Критика может сообщить нам нечто новое. Неудача — научить чему-то. В обоих случаях мы сталкиваемся с болезненными переживаниями. Только отвлекшись на что-то, можем найти утешение, но это также способно привести к провалу. Неприятие и неудачи питают нас, а потерянное время сродни смерти. Именно то, как мы реагируем на сопротивление своим изобретениям, определяет наш успех как создателей, а вовсе не наши ум, талант или упорный труд.
Почему изменять мир так трудно? Потому что мир не хочет меняться.
Глава 4
КАК МЫ ВИДИМ
1
Робин
Июнь 1979-го в Западной Австралии выдался холодным и дождливым. Самая плохая погода пришлась на понедельник, 11 июня. Выпало 2,5 сантиметра осадков, а порывистый ветер без устали бил в окна. За громыхающим окном в городе Перт мужчина с серебряной бородой и в галстуке-боло[27] увидел под микроскопом то, что изменит мир.
Робин Уоррен работал патологом в Королевском госпитале Перта. В микроскоп он рассмотрел бактерию из желудка пациента. С момента зарождения бактериологии ученые знали, что эти микроорганизмы не могут вырасти в желудке; так как в нем кислая среда, он должен быть стерилен. Бактерии, которые увидел Уоррен, имели форму круассанов и ровным слоем покрывали обычно шероховатую полость желудка. Робин мог разглядеть их при стократном увеличении, а его коллеги — нет. Он показал им изображения, увеличенные в тысячу раз и сфотографированные с помощью мощного электронного микроскопа. В конце концов все увидели бактерии, но не поняли их значимость. Только Уоррен считал, что открыл нечто важное, хотя еще не осознавал, что именно.
Он не поспешил с выводами, как Игнац Земмельвейс, не воспротивился возможным возражениям, как Франц Райхельт, и не позволил инстинктивной боязни критики затмить сияние открытия. Уоррен был более уравновешенным и робким, чем Джуда Фолкман, но его реакция на то, что он оказался единственным в лаборатории, который был убежден, что увидел нечто важное, была поистине фолкмановской. Он был уверен в правильности своих наблюдений и их важности, и ничто не могло его разубедить. В отчете о биопсии в тот день он написал следующее: «В желудке обнаружено большое количество бактерий167. Они активно размножаются, и это не контаминанты[28]. Я не уверен в значении этих нетипичных данных, но считаю необходимым продолжить исследование».
Увидев эти бактерии однажды, он стал часто их находить, практически в каждом третьем желудке. Согласно догме о стерильности желудка, в нем не могли жить бактерии. До этого никому не удавалось увидеть их там. По словам Уоррена, очевидное отсутствие каких-либо ранее задокументированных свидетельств наблюдения бактерий в желудке было одним из основных доводов, почему их там не может быть вовсе.
Ученый собирал образцы якобы несуществующих бактерий на протяжении двух лет, пока не нашел того, кто ему поверил.
Австралийский врач Барри Маршалл тогда только пришел в госпиталь в качестве нового гастроэнтеролога, и ему нужен был исследовательский проект. Уоррен, как и все патологи, не наблюдал пациентов. Он работал со взятыми из язв и очагов поражения образцами, которые ему предоставляли лечащие врачи. Это затрудняло наблюдение за бактериями, поскольку активность вокруг ран создавала шум. Маршалл согласился присылать Уоррену образцы для биопсии из здоровых участков, и они начали сотрудничать.
За год Уоррен и Маршалл собрали сотню чистых образцов. Они обнаружили, что 90% пациентов, у которых находили эти бактерии, страдали от язвы. Но они точно были обнаружены у каждого пациента с язвой двенадцатиперстной кишки168.
Уоррен и Маршалл не смогли вырастить их в лабораторных условиях. На протяжении шести месяцев они предпринимали попытки с живыми образцами, но каждый раз терпели неудачу.
Затем на Пасху 1982 года в госпитале распространились устойчивые к лекарственным воздействиям микробы, из-за чего лаборатория оказалась загружена работой. Уоррен и Маршалл забыли о своих образцах на пять дней. Обычно сотрудники выбрасывали такие материалы через два дня. Бактерии выросли за дополнительные три дня. Оказалось, что для этого требовалось всего лишь больше времени.
Так была открыта новая бактерия. Ее назвали Helicobacter pylori169 (Хеликобактер пилори) или, для краткости, H. pylori. В 1984-м Уоррен и Маршалл написали о своем открытии в один из самых значимых медицинских журналов в мире The Lancet170. Согласно их заключению, эта бактерия оказалась «новым видом171 и была обнаружена почти у всех пациентов с хроническим гастритом, язвой двенадцатиперстной кишки или язвой желудка, и таким образом может быть важным фактором возникновения этих заболеваний».
Редактор The Lancet Ян Манро не смог найти рецензентов, кто был бы согласен с мнением Уоррена и Маршалла. Все знали, что бактерии не могут существовать в полости желудка. Значит, результаты ошибочны. К счастью для Уоррена и Маршалла, а также всех нас, Ян Манро был не обычным редактором журнала172, а радикальным мыслителем, который, помимо прочего, выступал за защиту прав человека, боролся за ядерное разоружение и медицинское обеспечение бедных слоев населения. Приняв необычное и знаменательное для всей науки решение, он опубликовал письмо вопреки протестам рецензентов, добавив от себя173: «Если гипотеза авторов окажется достоверной, их работа и вправду крайне важна».
