Но Эстер была не из тех женщин, которым хватает одного мужчины даже на самый короткий срок. Мидвей был красив, остроумен, его отец был баронетом — но, к сожалению, он был беден.
Все, что маркиз знал об умении Эстер плести интриги, подводило его к мысли, что именно Мидвей — отец ее будущего ребенка.
При этом маркиз не сомневался, что она не станет отказывать себе в удовольствии и дальше заводить любовников.
Когда маркиз думал об этом, у него темнело в глазах.
С другой стороны, он понимал, что будет, если Эстер исполнит свою угрозу и ее отец, герцог, пожалуется королеве.
Королева немедленно потребует маркиза к себе.
А потом ему не останется ничего, кроме как подчиниться ее повелению и жениться на Эстер.
Королева была очень строга в вопросах морали, когда дело касалось тех, кто занимал важные должности при дворе.
Отец маркиза в течение многих лет был дворцовым экономом, и маркиз понимал, что рано или поздно эта должность будет предложена и ему.
А его мать была придворной дамой, и королева всегда ясно давала понять, что очень ценит ее.
Королева благоволила к красивым мужчинам и выделяла маркиза среди прочих, оказывая ему особое внимание.
Это льстило ему, но вместе с тем он чувствовал, что другие придворные ему завидуют.
Если бы он отказался повиноваться королеве и не выполнил ее повеления, ему бы грозила опала.
Маркиз и не думал, что пользуется при дворе всеобщей любовью.
Ему было отлично известно, что многие ровесники завидуют его удаче на скачках и, безусловно, успеху у женщин, чьи сердца они сами желали бы завоевать.
Только недавно он буквально увел из-под носа одного влиятельного государственного деятеля симпатичную маленькую балерину из «Ковент-Гардена».
Маркиз спрятал ее в домике в Сент-Джеймс Вуд, и она влюбилась в него — в мужчину, который ради нее пренебрег приличиями.
Поэтому она просто посмеялась над растерянностью своего воздыхателя, когда тот ее все же нашел.
Маркиза тогда это тоже развеселило.
Но теперь он понимал, что джентльмен, о котором идет речь, будет стремиться отомстить.
Безусловно, он употребит все свое влияние на то, чтобы сделать наказание маркиза самым суровым.
»Как же мне быть? Что, черт возьми, делать?»— не переставал спрашивать себя маркиз.
Дворецкий доложил, что экипаж подан. Маркиз вышел из кабинета, раздумывая, куда бы ему поехать.
Он нуждался в совете, но в эту минуту не мог представить себе никого, кому мог бы довериться.
Лакей ждал, открыв дверцу. Садясь в экипаж, маркиз сказал первое, что пришло ему в голову:
— В клуб.
Дверца закрылась, лакей вскарабкался на козлы к кучеру, и экипаж отъехал.
Глядя в окно на дворецкого и двух лакеев, провожающих его поклонами, маркиз внезапно испытал ужас при мысли о том, что Эстер уже сидит рядом и с этой минуты он никогда от нее не избавится!
Путь до Сент-Джеймс занял не больше десяти минут.
Экипаж остановился у входа в «Уайте».
Велев кучеру ждать, маркиз вошел в клуб.
Ища взглядом знакомые лица и друга, который мог бы сотворить чудо и помочь ему а его положения, маркиз с облегчением увидел лорда Руперта Лидфорда, сидящего в Утренней комнате и занятого беседой с тремя мужчинами.
Увидев маркиза, лорд Руперт воскликнул:
— А вот и Энджелстоун! Давайте спросим, что он об этом думает.
Его собеседники пробормотали что-то в знак согласия, и маркиз подсел к ним. Подошел дворецкий и осведомился, не желает ли он что-нибудь выпить.
— Большой бренди с содовой! — отрывисто приказал маркиз.
Лорд Руперт посмотрел на него с удивлением. Воздержанность маркиза была всем хорошо известна.
Поскольку маркиз регулярно принимал участие в скачках — он скакал на собственных лошадях, — он следил за своим весом, ел очень немного и почти не пил спиртного.
Но сейчас ему, как никогда в жизни, хотелось выпить что-нибудь покрепче.
— Мы говорили о Бертоне, Вирджил, — сказал лорд Руперт. — О Ричарде Бертоне.
Маркиз не сразу сообразил, о ком речь, и один из мужчин пояснил;
— Вы должны его знать — это тот малый, который написал кучу книг, и только что вышла еще одна — «Касида».
— И который пробрался в Мекку, переодевшись арабом, — вставил другой, — Это было в 1853 году, — добавил лорд Руперт, — и мы как раз говорили о том, что сегодня уже нет таких храбрецов, которые отважились бы рискнуть головой ради обычного любопытства.
— Вы действительно полагаете, что мы все трусы?, — спросил третий мужчина, лорд Саммертон.
— Конечно! — ответил лорд Руперт. — Мы выросли чересчур изнеженными, и хотя в мире еще столько неизведанного, мы слишком ленивы, чтобы отправиться в путешествие.
— Это звучит унизительно, и я в это не верю! — возразил лорд Саммертон.
— Вы можете представить Вирджила в грязной одежде паломника, — спросил лорд Руперт, — и рискующего жизнью, чтобы увидеть «Запретный Город»? — Он засмеялся. — Держу пари на тысячу фунтов, что нет!
— Принимаю! — неожиданно сказал маркиз.
На мгновение все замерли. Потом лорд Руперт сказал:
— Что принимаете?
— Я отправлюсь в Мекку, — продолжал маркиз. — И когда я вернусь, получив право носить зеленый тюрбан, вы выложите тысячу фунтов!
Он замолчал, потому что вновь появился дворецкий и поставил перед ним стакан.
Маркиз взял его и сделал большой глоток.
— Вы сошли с ума! — воскликнул лорд Руперт.
Возвращаясь вместе с маркизом на Парк Лейн, лорд Руперт спросил:
— Вы действительно говорили серьезно, Вирджил, или это некая изысканная шутка, которой я не в силах понять?
— Я в жизни не был более серьезен, — отвечал маркиз. — Завтра утром я уеду из Англии.
— Завтра! — воскликнул лорд Руперт.
— Попаду я в Мекку или нет, — продолжал маркиз, — главное, что это будет ответом на вопрос, должен ли я жениться на Эстер Уинн!
— Боже милостивый! — воскликнул лорд Руперт. — Я думал, что между вами все кончено.
— Так и было, — ответил маркиз. — Но сегодня она сообщила мне, что ждет ребенка.
Лорд Руперт уставился на маркиза так, словно не верил своим ушам.
Наконец он спросил:
— Это правда?
— Эстер весьма недвусмысленно дала мне понять, что, если я не женюсь на ней, герцог пожалуется королеве!
