Они стали двигать и помаленьку опускать свое хитроумное сооружение, которое до этого было предусмотрительно разложено кольцом по окружности площадки. Слушая, как скрипят гвозди и постукивают деревянные сочленения, Быков гнал из сердца страх, усиливающийся с каждой минутой. Чтобы не передумать в последний момент, он не стал медлить и приготовился перебраться через ограждение, как только Шовкун закончил затягивать стальные узлы на опорах.
— До встречи внизу, Петро, — сказал он. — Ты уже можешь спускаться. Жди меня возле двери.
— Успеется.
— Боишься пропустить самое интересное? — подмигнул Быков, сидящий верхом на перилах.
— Я-то не пропущу, — пообещал Шовкун и внезапно, без перехода, схватил Быкова за плечо и повалил на площадку.
— Ты что? Перегрелся?
Пока ошеломленный Быков бормотал эти слова, напарник ловко оседлал перила, перебрался через них и стал обеими ногами на торец первой доски, держась руками за прутья ограды.
— Петро! — прошептал Быков. — Не вздумай! Мы ведь договорились.
— Я передумал, Дима. Я строил, мне и испытывать.
— Ты же высоты боишься!
— Я много чего боюсь, — признался Шовкун. — Приходится каждый раз страх заново перебарывать. Ну ничего. Дело привычное.
Быков машинально начал перебираться через перила, но остановился, понимая, что двоих хлипкая конструкция не выдержит. Она и одного-то держала с трудом. Из-под ног Шовкуна доносился подозрительный хруст, дощатая цепь с шорохом терлась о бетон башни. Помогая себе зубами, он обматывал ладони заранее заготовленными полосами ткани от своей футболки.
— Петро, — проникновенно произнес Быков, протягивая ему руку. — Не дури. Давай переиграем. У меня лучше получится.
— Ты тяжелее килограммов на десять, — сказал Шовкун. — Худей, Дима. Тебя даже голодовка не берет.
Хохотнув, он начал опасный спуск. Несколько секунд Быков следил за ним, а потом отпрянул от ограждения и закрыл глаза. Сам он высоты не боялся и преспокойно чувствовал себя на любом расстоянии от земли. Он испытывал страх иного рода. Он боялся за других, боялся, что они упадут и разобьются у него на глазах. Так повелось с детства, когда Быков с другими мальчишками лазил по деревьям, крышам, фабричным трубам и прочим объектам, словно специально созданным для повышения уровня детской смертности. Однажды он пережил ужас бессилия и вины, когда один из товарищей упал в пустой пролет недостроенной девятиэтажки, наступив на кусок фанеры, положенный над пропастью. С тех пор у Быкова все сжималось и холодело внутри, когда он становился свидетелем того, как кто-то вывешивается из окна, балансирует на канате или просто стоит на краю обрыва.
Открыв глаза, он увидел, что Шовкун успел спуститься на вторую доску и теперь медленно переползает на третью. На обращенной к Быкову макушке проступила первая проплешина размером с теннисный шарик. На земле он ее не замечал. Там все виделось по-другому.
— Осторожно, Петр, — попросил Быков. — Не спеши.
— Ага, — пропыхтел Шовкун. — Буду до ночи тут болтаться. Или лучше до утра.
Сооружение раскачивалось все сильнее по мере того, как он спускался. Чтобы уменьшить амплитуду, Шовкун уперся вытянутой ногой в башню. Подошва соскользнула, и его швырнуло на стену.
Быков снова зажмурился.
— Порядок? — спросил он.
Ответом была гнетущая тишина. Открыв глаза, Быков увидел Шовкуна, перебирающегося на кабель. Доски тарахтели и качались перед глазами. Спуск продолжался.
Не в силах дольше выносить такое нервное напряжение, Быков отправился вниз. По лестнице. Как это и было предусмотрено строителями маяка.
Алмазная лихорадка
Солнце находилось примерно в полутора часах от горизонта, когда Быков и Шовкун приблизились к дому смотрителя маяка. Джейн при виде их запрыгала и заволновалась, как собачонка, встречающая хозяев после долгой разлуки. Она понимала, что на башне маяка что-то происходит, но терпеливо оставалась на месте, как ей было велено. Такой дисциплинированностью можно было только восхищаться, но в данный момент Быков был преисполнен совсем других чувств.
Войдя в комнату, где дрых Максим, он схватил его за ноги и стащил с топчана. Волочимый по полу, Максим доехал до двери, пересек крыльцо и пересчитал затылком все четыре ступеньки, прежде чем опомнился и стал лепетать что-то про людей, которые не понимают шуток.
— Я сейчас тоже буду шутить, — пообещал Шовкун.
Он помог Максиму подняться на ноги, поставил перед собой и сшиб на землю ударом кулака в ухо.
— За что вы его? — спросила Джейн, которая не видела спуска Шовкуна с противоположной стороны башни.
— Так шутим же, — пояснил он. — Обмен юмором у нас.
Максим решил, что ему самое время удрать на четвереньках, однако просчитался. На этот раз его поднял и повалил Быков, после чего, потирая ушибленный кулак, объяснил Джейн, в чем состоит суть их претензий.
— Не надо, — попросила она. — А то получается, что вы ничем не отличаетесь от них.
Шовкун и Быков переглянулись.
Воспользовавшись передышкой, Максим с удивительным проворством выполз из круга, вскочил на ноги и побежал.
— Тренированный, — оценил Шовкун издали. — Сразу видно, что кроссы бегает. А боксом не занимается. Недоработка.
Остановившись в пятидесяти метрах, Максим выкрикнул:
— Вы пожалеете. Все. И очень скоро.
Шовкун поднял с земли камень и спросил:
— Как думаешь, Дима, доброшу?
— Нет, — решил Быков, прищурившись. — Не трать времени зря.
— Для такого дела не жалко.
Попрыгав на месте, Шовкун разбежался и метнул камень, не долетевший до цели. Максим сделал непристойный жест и засмеялся.
— Мальчики, — тревожно заговорила Джейн. — Они возвращаются. И у них ружье, напоминаю на всякий случай.
Быков проследил за направлением ее взгляда. Майкл и окружающие его парни появились на дороге примерно в километре от маяка. Складывалось такое впечатление, что они конвоируют беглеца. Парни шли с четырех сторон от Майкла, шагавшего в середине. Самвел с помповиком занимал позицию сзади. Он не целился в спину Майклу, однако нес ружье не на плече, а в руках.
Максим тоже заметил компанию.
— Ну вот, — сказал он. — Теперь вам придется держать ответ. Готовьтесь.
— Ты нас запер! — возмутился Шовкун. — Мы должны были тебя благодарить за это?
— Сейчас парням расскажешь.
Быков в очередной раз посетовал, что он с товарищами давно не покинул опасную компанию. Сначала Джейн сломала ногу, потом проклятые зыбучие пески, затем вынужденное затворничество на башне… Но теперь бежать поздно. Разве что под покровом темноты. А пока нужно будет как-то замять назревающий скандал.
