— … людей этого вида?
— … у них тоже проблемы с энергией. Но если у меня энергия слишком агрессивная, то у неё энергия серая, неспособная давать телу нужные импульсы.
— Что это значит?
— Это значит, что Сафрон может от меня прятаться, но пока она это делает — не будет ей счастливой жизни. Она ничего не чувствует. Тухлая мертвая рыбина, а не человек — вот кто она такая!
Софию будто камнем по лицу ударили. Она начинала понимать, почему вся её жизнь казалась ей такой пресной. Почему стало так интересно жить после секса с Нойманом — тот дал ей энергию, в которой она так нуждалась всю сознательную жизнь. Нуждалась, и не знала об этом!
Сколько боли! София ведь столько пережила — родители считали её черствой, мужчины — холодной, сестра — не умеющей любить. И они все были правы!
София была благодарна ночи, которая скрыла от Ноймана выражение её лица. Загляни Нойман ей в глаза — он бы наверняка всё понял.
Женщина постаралась взять себя в руки.
— Кто такая Сафрон? Ты её знаешь?
— Знаю, притом очень хорошо. — Эрих смеется, это смех Джокера из комиксов Марвел.
— Сафрон — женщина, которую я когда-то убил.
Глава Двенадцатая: Такие, как мы. История Эриха Ноймана
Знаешь, София, а ведь я не человек… хотя… может, и человек, и это во мне говорит гордыня. Сложно сказать, поэтому давай остановимся на том, что я — не обычный человек.
Ты удивишься, но таких, как мы, когда-то называли богами. Возможно, тебе это покажется смешным, но в моей жизни был период, когда я тоже считал себя богом, гордился этим званием. Ты бы тоже гордилась, если бы о твоих предках слагали легенды, и ты находила их портреты на колоннах древних храмов.
С самого детства мне говорили, что я — не такой как все, а поэтому должен быть вдвое мудрее, сильнее, терпимее. У меня было прекрасное воспитание, мои наставники сделали всё, чтобы я не возгордился, чтобы поверил в свое предназначение, и двигался вперед.
Среди таких как я самым постыдным считается… гордыня.
Мне говорили, что гордыня — единственный грех, который практически нельзя побороть. Дурак я был, София, я им не верил.
Еще мне говорили, что, когда придет время, у меня появится невеста. Не я выберу, не для меня выберут, она появится.
Это сложно понять, София, но я постараюсь объяснить. Хотя… я никогда никому не говорил вслух то, что постараюсь рассказать тебе, поэтому не удивляйся, если мой рассказ покажется тебе путанным. Это с непривычки, знаешь ли…
Такие, как я… или нет… такие, как мы…мы ктархи, потомки людей, что прибыли на эту планету из другой, более сильной планеты. Мы ассимилировались, акклиматизировались, но мы по-прежнему остаемся другими.
Видишь ли, наши тела продуцируют слишком много энергии. Неудивительно, ведь изначально наша энергетическая система подстроена под другую, намного более мощную планету, поэтому здесь у нас и возникли проблемы.
Когда энергия накапливается в большом количестве — мы способны рушить целые материки.
Казалось бы, что в этом плохого? Ничего, если бы мы хотели разрушить эту планету. Но мы не хотели разрушать, поэтому лишнюю энергию сливали в окружающую среду.
Это приводило к тому, что на планете случались наводнения, смерчи, всевозможные нашествия. Наша энергия оказалась слишком мощной для этого окружения.
Мы искали решение! Мы пробовали удерживать её, эту энергию, в себе, но это … это невозможно. Это как постоянно носить в руках горячий чайник, который обжигает руки, а потом уронить этот чайник — и обжечься брызгами. Сложно сказать, что сложнее — держать или обжигаться.
Когда появляются брызги и обжигают нас — мы сходим с ума. Как человек, которому больно, начинает крушить всё вокруг, так и мы крушим… мы сходим с ума.
Но вот же я, перед тобой, не сумасшедший. Ты наверняка догадалась, что мы нашли решение этой проблемы.
Видишь ли, мы начали… выращивать себе партнеров, которые могли бы принимать на себя излишки нашей энергии. Мы выращивали пустые оболочки без чувств, без энергетической системы, чтобы в них помещалось как можно больше того, что нам потом приходилось бы отдавать. Брали обычных детей, и меняли их под себя, для своих нужд.
Это было идеальное решение: мы отдавали энергию, ОНИ ею питались. Для каждого выращивали одну женщину или мужчину. Как настраивают музыкальный инструмент, так настраивали мы под наши потребности нашего партнера.
Мы называли наших избранников Сафрон — всегда одно имя, обозначающее особый статус… В этом обозначении нет никакого неуважения, каждая выращенная женщина или мужчина имели свое имя, но общее обозначение было таким — Сафрон.
Мы выращивали себе партнеров, а потом сами же подстраивали нашу с ними встречу. Мы влюбляли в себя.
Сафрон всегда охотно нас принимали. После встречи, они ощущали прилив энергии, интуитивно понимали, что только рядом со своим хозяином будут счастливы, полны энергии.
Не думай, что, используя слово «хозяин» я унижаю Сафрон. Это не так — мы зависели от них не меньше, чем они от нас. До знакомства с нами, они не могли полноценно ощущать эмоции, им жизнь казалась пресной из-за нехватки энергии. Мы же — наоборот, были как пороховые бочки, и нам себя было контролировать очень сложно. Бывали случаи, что срыв одного из нас провоцировал появление новой смертельной болезни на планете, или очередное наводнение.
Понимая, как нам важно иметь при себе любящего партнера, мы делали всё возможное, чтобы создать зависимость между Сафрон, и его или её избранником. Знаешь, как? Мы их к себе приучали.
Мы приручали. Мы делали так, чтобы весь мир наших Сафрон вертелся вокруг нас, их покровителей.
Сколько интересных схем мы придумали! Мы подстраивали наше знакомство с Сафрон. Ты догадываешься, о чем я? Сафрон не подозревали, что цель их жизни — служение нам, а мы им никогда не рассказывали. Зачем рассказывать, мы ведь хотели себе достойных спутников, а не скотину, которую будем держать в погребе. Ты понимаешь, о чем я, София?
Как же красиво мы наловчились проворачивать наши первые знакомства! София, ваши писатели никогда не придумают того, что придумывали мы! Среди нас это было своеобразным соревнованием — провернуть первую встречу наиболее интересным образом, влюбить свою Сафрон в себя.
Мы встречали его и её на балу, мы попадали ради них в аварии, мы преследовали их в темном переулке, мы становились их врачами, подругами, соседями. Мы покупали для них острова, мы становились их руководителями на работе, или рабами, которых нужно выкупить.
… Моя Сафрон жила в доме купцов на Товарной улице, дом номер четыре. Четверка на почтовом ящике постоянно переворачивалась, и отец моей Сафрон каждое утро с этой четверкой воевал.
Зря он это делал — четверку срывал с петель я, а утром наблюдал, как злится её отец, а моя женщина смеется на отцом, наблюдая из окна, как он ворчит и опять гвоздями прибивает цифру к почтовому ящику.
