— Не нужно ничего напоминать, — перебил мужчина. — Вероника Ткаленко, двадцать шесть лет, родом из Черкасс.
— Ну надо же!
— Не ожидали? — усмехнулся мужчина. — Но я, как-никак, жену себе выбираю. Думаете, я не читал их анкеты.
— Вы не похожи на мужчину, который заинтересован в женитьбе, — осторожно выдала София.
— А вы не похожи на владелицу брачного агентства. Такое ощущение, что вам на всё и на всех плевать.
София даже не обиделась — холодной рыбешкой ее называли все ее бывшие любовники, и будущие наверняка придут к такому же выводу.
— Вы не такая, как я себе представлял, София, — выдал внезапно немец.
Софии очень не понравилось его утверждение. Трактовать его можно было только так: «Вы меня заинтересовали».
— А вы часто представляете владельцев брачных агентств?
— Нет. Это грязная работа — разводить иностранцев на деньги.
— Вы считаете, что в этом заключается моя работа?
— А разве нет?
— Некоторые девушки ищут своего счастья. Разве можно их в этом винить? А то, что они пользуются услугами агентства… Раньше, например, молодых знакомили родители, и это считалось нормой. Или вы считаете, что это тоже было неправильно.
Он как-то странно на неё посмотрел. Внимательно, будто она задела что-то очень личное.
— Да, раньше знакомили… это действительно считалось нормой. Но…
Зазвонил телефон, пришла следующая девушка. Узелок разговора порвался, и София так и не узнала, в чем заключалось его «но».
Следующие две девушки немца совершенно не заинтересовали, хоть они, на вкус Софии, были не хуже смущенной Кати.
Нойман задавал те же вопросы и внимательно выслушивал ответы, но, видимо, что-то в этих ответах его не устроило. К концу третьего свидания он был не просто раздражён — зол.
— На завтра еще несколько свиданий назначьте, — бросил он, как только третья девушка покинула ресторан, перед этим наевшись до отвала и получив три сотни «на такси».
— Я проверю почту. Если девушки ответили на мое сообщение и согласны на встречу с вами — так и сделаю.
— Очаровательно! Кто бы мог подумать, хожу на встречи с переводчицей, и плачу женщинам за то, чтобы они пошли со мной в ресторан.
Софии стало неловко. И вроде бы он сам просил об этих встречах, но в тот момент она почувствовала себя так, как будто это она ему их навязывала.
— Ну что ж, нужно, значит нужно, — подытожил он, подписывая чек после оплаты счета. — До встречи, госпожа Коваль.
Он кинул на стол чаевые, и спешно покинул ресторан.
В течении следующей недели было организовано еще несколько свиданий, и еще три девушки оказались отобраны для второго свидания с Нойманом.
Немец действовал очень педантично. Он приходил на встречи вовремя, разговаривал с кандидатками, уделял каждой внимание, но София так ни разу и не смогла раскусить, по какому шаблону он отбирает понравившихся.
Это было похоже на головоломку, которую ей почему-то хотелось разгадать.
Женщины, которым он давал добро на второе свидание, разнились друг от друга — возрастом, ростом, весом, цветом волос и манерой поведения.
На второе свидание (которых у него было назначено уже четыре, с разными девушками) немец Софии приходить запретил в весьма категоричной форме.
Она не очень-то и рвалась. София даже помышляла спихнуть его свидания на помощниц, но Нойман, услышав подобный намек, внезапно взбрыкнул:
— Я к вам привык. Никого другого видеть не хочу.
Софии пришлось смириться, хоть её отношение к немцу ухудшалось с каждым днем.
Он был резок, невежлив с обслуживающим персоналом, к Софии относился неуважительно. Но главное — он играл с девушками, даже с теми, которых хотел видеть на втором свидании.
Одну из них, помнится, немец очень жестко унизил. Хотя… София признавала, что Инга в некотором смысле заслуживала подобный щелчок по самолюбию.
Это девушка всегда считала, что должна получать все и сразу только потому, что была красивой. Ее многие иностранцы звали замуж, но Инга тянула с них подарки, соглашалась на встречи, а затем вежливо (или не вежливо) говорила им: «До свидания».
Увидев Ноймана, Инга, конечно же, повела себя иначе. Она нацепила на лицо маску доброй скромной простушки, и приготовилась позволить немцу себя завоевать.
Немцу Инга не понравилась чуть ли не с первого взгляда. Сначала это была легкая неприязнь, которую Инга не распознала, и по глупости продолжила свою шарманку про: «Мужчина должен обеспечивать женщину» и «Женщины слабые создания, мужчины должны»…
Видимо, Нойман считал, что мужчины никому ничего не должны.
— Как вы относитесь к творчеству Айн Рэнд? — в какой-то момент спросил он у Инги.
Пауза. Глаза Инги забегали по ресторану.
— Извините, я не читала этого автора…
— Вот оно как! — вздохнул Нойман. — А что читали?
— Ну…
— Кстати, а где вы учились? — зашел с другой стороны немец.
— Я закончила техникум… экономика.
— О, так вы были влюблены в экономику! — воскликнул Нойман. Уровень сарказма в его крови зашкаливал. — Это так похвально!
— Не совсем… Я просто… мне посоветовали родители, — скукожилась девушка.
— Они, должно быть, тоже экономисты! А чем вы сейчас занимаетесь? Ведь вы же работаете, верно?
— Я… я подрабатываю моделью…
— Вот оно как! — изумляется немец, а затем резко сбрасывает маску простака: — Итак, подобьем итоги. Ты нигде не работаешь, и ищешь себе мужа-иностранца, из которого планируешь тянуть средства. Ты ничего не умеешь, нигде не училась, но пришла сюда и ведешь себя так, как будто мы с тобой равны по положению, воспитанию, уровню развития. Ты рассказываешь мне, как я должен себя с тобой вести, хотя это только наша первая встреча.
Словом, из того свидания Инга уходила чуть ли не в слезах. Нойман же, как только она ушла, сказал:
— Пригласите ее на второе свидание.
— Но… она не согласится!
Немец иронично скривился.
— Хотите пари?
Инга согласилась. Когда София ей позвонила с предложением увидеть немца еще раз, женщина обрадовалась и спросила, когда и куда ей прийти. А София поняла, как мало она знает о мире, в котором прожила двадцать семь лет!
** ** **
София немца за такие вот цирки на свиданиях тихо ненавидела. И ладно бы выставлял дурочек в истинном свете, но он и очень хороших добрых людей старался всячески уколоть.
Она нутром чувствовала, что и он ее тоже терпеть не может, а потому для нее оставалось тайной, зачем, собственно, терпит. Почему не согласится на другую переводчицу. Странные у них были отношения, очень странные…
