Не зная, как решить проблему, я попросил у Марка проследить за Сабриной. Месяц спустя он принес отчет — Сабрина встречалась с другим мужчиной.
Это был удар! Меня рвало на части от ревности! Я не мог понять, почему она это делает, ведь она любила меня, и даже несмотря на недавно появившийся страх, я оставался в её поле главной фигурой.
Но Марк приносил всё новые и новые доказательства того, что Сабрина мне не верна. И это был удар, который меня сломал!
Однажды она пришла ко мне в слезах, и я понял, что она хочет разорвать наши отношения. После всего, что я делал, чтобы быть с ней.
На следующее утро тело Сабрины нашли в речке у въезда в город.
Расставание
Предательница! Она пришла ко мне… сама. В тот же вечер, после встречи с другим мужчиной.
Служанка сообщила, что Сабрина ждет меня в гостиной.
Я напился в тот день. Не то чтобы алкоголь действовал на меня в полную силу, но если выпить много, очень много…
— Здравствуй, невеста, — сказал я, а в душе разливался холод при виде её родного лица.
Я инстинктивно считал её поле, и увидел… Ей хватило смелости прийти ко мне после ночи с другим мужчиной! Я это чувствовал, секс всегда оставляет яркий след на поле человека.
Меня это осознание ударило, выбило дух, волю, дыхание. Я смотрел на Сабрину, и не понимал, зачем, почему эта женщина, которую я так сильно полюбил, предает меня?
Я был виноват перед Тамарой, но никогда я даже в мыслях не оскорблял Сабрину. Как же я её любил, на руках носил! Вспоминать больно!
— Эрих, я бы хотела поговорить, — сказала она.
— Говори, — ответил я.
Я смотрел на нее, и спрашивал себя, как мог попасть в такую глупую ловушку. Женщина, самая обычная, не из рода ктархов, смогла обвести меня вокруг пальца. А я повелся… Во мне росла злость, ненависть, я чувствовал, как в руках воспламеняется, растет энергия, требуя воспользоваться своей силой, и убить! Мне её убить хотелось.
— Я бы хотела… у тебя найдется что-то выпить? — спросила она, постоянно обтирая влажные руки об рукава платья.
— Чего ж не найдется, — хмыкнул я, — у меня есть всё.
Я подошел к бару, наполнил для нее стакан бурбона. Она приняла скатан, и сходу выпила полпорции. Я криво усмехнулся: для неё это много, очень много.
— Ты хочешь разорвать помолвку? — спросил у неё прямо.
Её глаза увлажнились. Она кивнула.
— Да.
— Почему? — не смог удержаться от этого вопроса. Глупый вопрос.
Сабрина молчала.
— Я не могу… не могу тебе сказать. Эрих, не смотри так… не могу…
В её глазах стояли слезы. А я не верил! Я видел на ней след другого мужчины, как после такого можно поверить?! Как, София!? Как можно верить женщине, которая так предала, так унизила!?
Я налил себе добрую порцию бурбона. Осушил стакан одним глотком. Алкоголь на меня действовал слабо, но сама привычка пить, когда невмоготу, была.
— Рисковая ты женщина, — я ударил языком об небо. — Не понимаешь, что ходишь по краю. Как бы не сорваться…
— Эрих…
— Ты нашла другого, — перебил я её. — Я чувствую на тебе его запах, да и Марк видел тебя с другим мужчиной.
— Эрих, — прошептала она жалобно. — Ты не понимаешь. Он…
— Так скажи мне, что я видел? — прервал её холодно. — И почему ты разрываешь помолвку?
Сабрина молчала. Она была так непохожа на ту дерзкую женщину, что меня очаровала. Напуганная мышь, неспособная объяснить собственные поступки — такой она была в тот момент.
— Эрих, — по её лицу текли слезы. — Эрих… извини меня.
Я подошел к ней, схватил, встряхнул со всей силы.
— Это всё, что ты можешь мне сказать? Проклятое «извини»?
— Да! — она всхлипывала, её тело дрожало. — Мне… мне пора! Пожалуйста, пусти…
Она вырвалась, хотела покинуть комнату, направилась к двери. Я не позволил — снова схватил её за плечо, удержал. Мне иногда кажется, что это не я её останавливал, а мое действующее на рефлексах тело. Моя рука, застывшая на её плече, меня самого удивляла не меньше, чем напуганную заплаканную Сабрину.
— Нет, — сказал, тверд глядя ей в глаза. — Рано тебе уходить…
— Эрих…
— Это не просьба, Сабрина. Ты остаешься, и я делаю с тобой, что хочу… моя ты. И попробуй только взбрыкнуть!
Я был готов ей внушить, приказать, заставить. Знал, что не позволю ей уйти.
Сабрина испуганно выдохнула.
— Эрих… не нужно. Не ломай… воспоминания.
Это было не слово даже, а шепот. Воспоминания…
— Нужно, — я развернул её спиной к туалетному столику, заставил упереться в него, а сам начал снимать с неё одежду.
— Эрих, — плакала Сабрина.
Я видел её слезы в зеркале, я чувствовал её боль как свою собственную, мне казалось, она так же ранена, как и я. Птица с подбитым крылом, что вот-вот врежется в землю!
От этого злости только прибавилось! Если так любила, если ей так плохо, зачем предала!? Зачем?! Чего ей не хватало?!
— Какая же сука, Сабрина, — шептал я ей на ухо, резко стягивая с неё платье, а затем и белье. — Чего тебе не хватало?! Любил же тебя!
Она плакала. Я выл в душе от собственной боли. Я расстёгивал свои штаны, заранее зная, что завтра мне будет противно от собственных действий. Но это будет потом.
В тот момент как же сильно я ненавидел! Как оно всё чертовски болело! Господи, даже вспоминать больно!
Я ненавидел Сабрину за те картины что были нарисованы в моей голове, что всегда были там, с момента, как я впервые её увидел. Общие вечера, ужины, поездки, дом, который мы обставим так, как нам захочется. Семья, доверие… Все то, что не сбудется!
Она дернулась, когда я резко в неё вошел!
— Неприятно, милая, — шептал я ей на ухо, а её глухие всхлипы были для меня сладчайшей музыкой. — Ну ничего, недолго тебе меня терпеть! Еще чуть-чуть — и уйдешь.
Я врезался в некогда любимое тело — и ненавидел. За ту нежность, что она во мне пробуждала, за все те испытания, что я прошел ради возможности быть с ней. Странное чувство — ненавидеть человека, который тебе дорог, нужен, который до ожогов в груди любим.
Полчаса спустя я выгнал её из собственного дома… и больше никогда не видел.
•• • ••
— Утром я её выгнал. Кинул ей её вещи, и потребовал, чтобы убиралась. Затем одумался, и попросил Марка догнать её и отвезти домой. Не хотел, чтобы слуги видели, как она утром, растрепанная, покидает мой дом, те бы быстро распространили слухи.
