Журчало недалеко озеро, поросшее камышами. Ветер трепал коричнево-серую сухую траву. Всё было влажным после дождя.
София ненавидела такую весну, такую погоду. София слушала Эриха.
— Марк вернулся два часа спустя, сказал, что она не доехала до дома — потребовала высадит её у центрального банка.
На следующий день позвонила домоправительница Сабины — спрашивала, не знаю ли я, куда та делась. Я ответил, что не знаю.
Через два дня ко мне пришла полиция — Сабрина была найдена мертвой, тело было в струпьях, сердце остановилось.
Он кинул в воду камень, и смотрел, как по воде идут круги.
— Что с ней случилось?
— Правда в том, что… я до сих пор этого не знаю. Возможно, не хочу знать. Я отдал ей больше энергии, чем было нужно… чем было можно. Но когда она утром уходила — я не проверил её поле… был слишком зол. По пути ей, видимо, стало плохо.
— Если бы ты был с ней, если бы был рядом с ней до конца, ты бы мог помочь?
Эрих посмотрел в небо.
— Если я скажу «да», значит ли это, что убил Сабрину я?
— Да.
Эрих усмехнулся, и набрал в легкие еще больше режущего воздуха.
— С тех пор я не заводил с женщинами серьезных отношений. Моя жизнь — это обязанности перед людьми, которые на меня работают, и перед ктархами, которым я нужен. Единственная цель, которая у меня осталась — найти Сафрон.
Он снова кинул в воду камушек. Тот совершил два прыжка, и пошел ко дну.
София поежилась — холодно на улице.
— Что будет с Эльзой? Ты её когда-нибудь отпустишь?
— Нет, — ответил Эрих жестко. — Я виню себя в смерти Сабрины, это так… но и её я тоже виню. Если бы она не убила Тамару, моя жизнь была бы совершенно другой. Я бы и не посмотрел на Сабрину, эта женщина прожила бы счастливую жизнь, возможно, снова вышла замуж. Увидела бы, как выходит замуж её дочь, может, и сама бы еще детей родила.
— Откуда тебе знать? Ты ведь не любил Тамару, не так сильно, как Сабрину. Почему ты настолько уверен, что не полюбил бы Сабрину? Возможно, встретил бы её, будучи женатым, и…
Мужчина промолчал. Ветер играл с волосами Софии, бросал их ей в лицо.
— Пойдем в дом, — сказал Эрих, — на улице холодно, а мы с тобой очень устали.
«Устали, — согласилась София, — очень устали».
Глава Восемнадцатая: Правила игры меняются
Их отношения изменились. Казалось бы, внешне всё было так же, но нет! Отличия проявлялись в деталях.
Охранники относились к ней почтительно. Не равнодушно, как к временной гостье хозяина — почтительно. Повар спрашивал у неё, что говорить на ужин, а когда София поинтересовалась, с чего бы ему подходить к ней с этим вопросом, в ответ получила: «Господин Нойман сказал, что, в случае чего, можно к вам подходить».
Господин Нойман сказал… ну надо же.
Ей было разрешено уезжать из дома без разрешения, и если она задерживалась на работе (устройство брака людей из разных стран — занятие не из легких), всего лишь скидывала Нойману сообщение, что будет позже.
Он зачастую писал в ответ: «Ок», и могло бы сложиться впечатление, что ему плевать, где она и когда вернется.
Это был бы ложный вывод!
Однажды она отправляла ему сообщение о том, что задерживается, из тоннеля, и сообщение не дошло до получателя.
Сколько было шуму! Нойман весь вечер причитал, что она безответственна, что на неё могли напасть, похитить, и что он — подумать только! — беспокоился!
Софию, как ни странно, такая его реакция позабавила.
— Ты зря переживал, — спокойно возразила София. — Меня уже и так похитили, сколько ж можно!
Эрих замер.
— В смысле? Кто похитил? — в его голове происходил активный мыслительный процесс.
— Как это, кто?! — хмыкнула София. — Ты?! Забыл, что ли, что я тут у тебя вроде как в заложниках!
Эрих устало выдохнул.
— Да какой из тебя заложник! Вон, даже сообщение не соизволила мне написать.
Смех да и только! София щёлкнула пальцами.
— Необычные у тебя какие-то требования к заложникам.
— Госпожа Коваль, ты невыносима, — и посмотрел на неё так, как, наверное, смотрит учитель на лучшего своего ученика после того, как тот провалил важный экзамен.
— Я больше так не буду, господин Нойман, — подмигнула София, четко осознавая, что она флиртует.
Больше София промашек не совершала, и если задерживалась в городе — всегда посылала Нойману сообщение, на которое получала от немца однообразное «ОК».
Однажды она получила от него другое сообщение. «Если это возможно, приезжай домой немного раньше».
София медленно выдохнула. Она не знала, что её удивило больше. Его осторожное «Если можешь», не требование, а просьба. Его будоражащее «домой», или же, собственно говоря, сама просьба — приехать пораньше… домой.
Новая роль Эриха
У его дома всегда ошивалось много охраны. По привычке, София остановилась у пропускного пункта. Волчара-охранник посветил ей в лицо фонарем, и осмотрел заднее сидение авто. Авто это было не её, а немца, который почему-то решил, что его транспортное средство безопаснее, и со словами: «Теперь будешь ездить на этом» вручил ей ключи.
София не стала спорить — машинка была чудо как хороша, ездить на такой ей нравилось.
Когда охранник потребовал открыть бардачок, София не удержалась.
— А не много ли вы себе позволяете?
Женщину охрана немца всегда вгоняла в какой-то ступор. Они ей казались какими-то слишком похожими, слишком вышколенными. Нечто в их повадках её откровенно отталкивало и пугало. Что именно — вот это уже другой, более сложный вопрос.
Поэтому ей было так странно увидеть, как на лице волчары-охранника медленно расползается шальная улыбка.
— Тебя там ждут, — и кивнул на дом.
— Я полагаю, что ждут. Я здесь живу уже некоторое время.
Охранник хмыкнул.
— Да я не об этом. Гоподин Нойман ждет! Езжай-езжай.
Заинтригованная и обескураженная таким простым, человечным поведением ноймановского охранника, она поехала к дому.
…
Застыла у порога… тишина.
Домработница забрала у неё куртку, и посоветовала идти на кухню. На лице у пожилой женщины была та же улыбка, что и у охранника.
А на кухне София увидела то, что удивило её больше, чем удивило бы падение слона на потолок гостиной. И стало понятно странное поведение всех людей в доме.
Эрих Нойман, в бледно-розовом фартуке, стоял у плиты. В одной руке он держал сковородку, во второй — бутылку оливкового масла. В духовке что-то поджаривалось, на сковородке на плите что-то шваркало. Кажется, поджаривался лук. И запахи! Запахи были такие, что Софии сразу захотелось есть!
