— Чтобы напомнить, мой дорогой, — невозмутимо ответила Хайке.
— О чем?
С её лица, подобно дождевой капле со стекла, слетела усмешка.
— О том, что случилось с Тамарой, и почему так опасно играть с чувствами женщин.
В комнате повисла тишина, густая, неприятная.
— Никто… не играл.
София видела, как неприятен Эриху этот разговор, но видимо, его мать имела право так с ним разговаривать. Хайке продолжала давить.
— Как не играл? А что же ты, в таком случае, делал? Думал, что Тамара тебе дана по праву рождения, и отнесся к ней так по-скотски? Быть может, ты думаешь, что и Софию можешь получить просто потому, что хочешь?
— Мама…
— Я читала её ауру… забыл, что правду не только по тебе можно считать? Думаешь, не вижу, как ты с ней поступал… как вы оба поступали! Тебя это тоже касается, Марк!
Нойманы молчали. София — тоже. Ей казалось, она подслушивает беседу, не предназначенную для её ушей. Казалось, вот-вот — и ее попросят уйти, а поскольку ей был интересен этот разговор, она старалась помалкивать, и внимательно слушала.
— Ты снова загоняешь себя в ловушку, Эрих. Она тебя не полюбит, если ты будешь её на поводке держать. Да ты и сам знаешь, не так ли? Ну а ты, Марк? — Мужчина слегка подался вперед. — Что будешь делать ты?
— Мама… София — не моя женщина.
— Надеюсь, в этот раз ты об этом не забудешь.
И снова тишина. Наслушавшись этой тишины, убедившись, что все прониклись, Хайке рассмеялась.
— Ну что ж, поговорили о серьезном — и хватит.
И принялась уплетать обед, в то время как остальные три человека, казалось, превратились в статуи. Им понадобилось время, чтобы прийти в себя и снова вовлечься в разговор.
Весь вечер София задавалась вопросом — нравится ли ей Хайке Нойман. Ей было интересно, сколько той лет, и почему она так молодо выглядит.
— Кстати, я бывала в СССР, — сказала Хайке, накалывая на вилку десерт.
— Мама! — закричали оба брата одновременно.
— Мне дали задание спасти Павла… как же его звали… Павла Гончаренко… или это был Гончарук?
— Не думаю, что Софие это интересно, — попытался воспротивиться Эрих.
— Конечно, ей интересно, — рассмеялась Хайке. — Вы ей, небось, ничего не рассказали о том, кто мы, чем занимаемся, почему так важны для этого мира. Так вот, — она повернулась к Софии, — наших предков отправили на эту планету следить за людьми, с тех пор мы и следим! Не без некоторых сложностей, конечно, энергия-то здесь другая, наш организм неправильно её поглощает. Это как… это как будто мы постоянно питаемся только жирной вредной пищей.
Женщина разгладила салфетку у себя на коленях. Она старалась казаться беззаботной, но её поведение не обмануло даже Софию, не говоря уже о сыновьях Хайке. Это женщина выверяла каждое слово!
— Так вот, отправили меня в СССР. Это, знаешь ли, задание не из легких, к тому же я плохо по-русски говорю. Там был мужчина, который придумал одно совершенствование. Умный был этот Гончаренко, и придумал то, за что во многих других странах его бы вознаградили. Павел… помню-помню, он хотел руки на себя наложить. Знаешь, он один из немногих, кого я не осуждаю за это решение. Все же жизнь у него была нелегкая. Гений, работающий трактористом. Я едва успела…
— Разве… почему вас волновало то, что происходило в другой стране? Ведь вы же… вы же немка.
— Мы не различаем стран, София, — мягко улыбнулась Хайке. — Мы — выше этого. Конечно, мы предпочитаем жить в тех странах, где более комфортные условия, но и у вас здесь живет много ктархов. Мне ли не знать, у меня завтра с ними встреча. Ну и Эрих с Марком постоянно видятся с вашими ктархами. Признать, не завидую я этим… людям. У них работы — еще лет двадцать будут разгребать.
Остаток вечера прошел легко, в основном в историях из прошлого семьи Нойман. Софии было интересно слушать эти истории, но, когда ужин закончился, она испытала облегчение, ведь от переизбытка информации плавилась голова.
Вернувшись в комнату, она мгновенно погрузилась в сон.
Софии приснился кошмар. Во сне она увидела Сафрон, которая надрывно закричала:
— «Берегись!»
София проснулась с криком.
Часы показывали полвторого ночи.
— Господи…
Она решила пойти на кухню, выпить чаю. Но не дошла — на пороге Софию ждала Хайке Нойман.
— Здравствуй, Сафрон, — сказала женщина. — Так кому из моих сыновей ты разобьешь сердце?
Глава Двадцатая: Госпожа Нойман, госпожа Тамара
София резко дернулась, и больно ударилась об ручку двери. В полумраке, красивая Хайке Нойман пугала больше, чем чудовище с клыками вместо рук.
Насладившись её испугом, нежданная гостья потребовала:
— Следуй за мной, — и пошла по коридору вперед. София, не давая себе времени на раздумья, на негнущихся ногах двинулась следом.
Хайке привела Софию в свою комнату. Включила ночники, присела в кресло, Софии предложила занять такое же кресло напротив. Между креслами стоял ажурный журнальный столик, на нем — бутылка виски и два стакана.
— Выпьешь чего-нибудь? — спросила Хайке.
— Выпью, — подумала София, — мне алкоголь не помешает.
Несмотря на включенные ночники, в комнате по-прежнему стоял полумрак. В полумраке, Хайке тоже была другой — серьезной, хищной. У такой матери и сыновья были под стать — сильные, независимые.
София присела, и схватила в руки стакан. Пить не спешила.
— Чего вы от меня хотите?
— Хочу, чтобы Эрих был счастлив. Он заслужил, он много лет расплачивается за ту ошибку.
— Какую из?
Хайке чуть подалась вперед.
— София… я знаю, что он был неправ, что он обидел тебя, но он провел столетие, пытаясь искупить вину. Разве этого мало?
— Откуда вы узнали, кто я?
— Как только Эрих впервые о тебе упомянул, я что-то заподозрила. Он старался, чтобы упоминание о тебе показалось мне деталью, не стоящей внимания, но я знаю своих сыновей. А потом и Марк постарался провернуть этот трюк. Мои подозрения усилились, а сегодня я окончательно в этом убедилась.
София сделала глоток виски. Поморщилась.
— Я не знаю, кто я, — решила признаться она. — Я — не Сафрон, но Сафрон во мне, в моем теле. Я ничего не помню из прошлого, того, о чем вы рассказываете и за что пытаетесь просить прощения.
Женщина усмехнулась.
— Сафрон — это ты, это твоя запертая часть сознания. Меня предупреждали, что подобное может случиться, и что ты даже не вспомнишь о своем прошлом.
