— Удивлена? — ухмыльнулся мужчина. — Я давно знаю правду, ты сама дала мне подсказку.
Он заставил её придвинуться еще ближе, его рука на её шее, в его глазах — ярость, в её — страх. Эрих удерживал её осторожно, но давал понять — дернешься, и пострадаешь.
— Кулон, — немец заботливо провел подушечками пальцев по её щеке. — На той девчонке, что ты мне подсунула, был твой кулон. Он был на тебе во время нашей первой встречи. Я не сразу это понял, лишь когда выпроваживал девчонку из дома. Она плакала, пыталась меня поцеловать, обнять. В какой-то момент девчонка резко дернулась, и побрякушка выпала из её рук. Я еще подумал, почему она в такой момент украшение в руках держит, а потом прочитал ауру украшения, и понял, что девчонка интуитивно тянулась к столь энергетически заряжённому предмету, искала у него подпитки.
София закрыла глаза. Вот и все, конец…
— София… посмотри на меня.
Она вынуждено открыла глаза. И удивилась тому, что в глазах этого жестокого мужчины увидела… нежность.
— Я провел несколько дней, вспоминая, где мог видеть это украшение. А потом вспомнил… В тот вечер, когда я решил приготовить нам ужин. Ты ведь помнишь тот вечер, не так ли?
Она лишь кивнула. Непрошенные слезы вырвались на свободу.
— Не плачь…
Эрих отпустил её горло, погладил скулу, заправил прядь волос.
— После того ужина я вернулся к себе в комнату, и мне впервые за долгое время было так спокойно, так хорошо… Думая о тебе, я не мог прекратить улыбаться. Осознание, что это твое украшение, пришло внезапно, будто я давно уже знал об этом, но не хотел признавать. София…
Её накрыло осознание, что он не видит в ней Тамары. Не видит и никогда не видел, в отличии от Марка. Для Эриха она, в первую очередь, София Коваль.
— Ты помнишь тот вечер? Как хорошо нам было? София… ты понимаешь, что я просто не выживу без тебя?
Его признание огорошило. Она не знала, что ответить, а он ждал. Ждал!
— Эрих… Ты меня почти не знаешь, — с мольбой. — Вспомни, как ты ко мне относился, когда мы только познакомились! Ты ненавидел меня!
— Глупая, глупая София, — он нежно очертил её скулу. — Я влечение к тебе испытал, которое не мог заглушить доводами рассудка. Я знал, что не имею права к тебе приближаться, что разрушу тебя, и от этого бесился еще больше. Ведь я думал, что ты — не моя сафрон, а значит близость со мной рано или поздно начала бы тебя разрушать. Ты ведь помнишь раны на тех девушках, которых ты для меня находила? Я не хотел, чтобы с тобой случилось нечто подобное…
Он прикоснулся щекой к её щеке. Вдохнул её запах.
— Как бы я хотел познакомиться с тобой в ресторане, или на улице. Завести разговор, легкий, необременительный, пригласить на ужин, гулять по городу, твоему или моему, но…
«Но это не про нас…» — подумала София с непонятной горечью.
— София…
Он резко дернул её на себя, посадил себе на колени, погладил спину.
— Эрих, пожалуйста… не нужно… — Она вяло попыталась оттолкнуть его.
Немец был намного сильнее… и София не надеялась на то, что сможет его остановить. Да и в то, что её просьба подействует, тоже не верила.
— Неужели я так тебе противен? — он провел кончиками пальцев по её шее.
— Нет, но…
— Но что?
Ей хотелось прошептать: «Но ты не Марк. То, что я чувствую к нему — намного сильнее» …
София не рискнула дать такое объяснение, но он рискнул прочитать правду в её глазах.
— Но быть со мной ты не хочешь… — прозвучало тоном смертного приговора, — и никогда не захочешь.
Встреча два на два
Это был конец! Это конец! Конец!
Паника отражалась в глазах, в дрожащих губах!
Что он предпримет теперь, зная правду? Убьет?! Ведь говорил же, что не отпустит.
Чертов Эрих Нойман будто мысли её читал!
— Думаешь, я тебя убью? — Продавливает смешок. — За жизнь опасаешься? Как же плохо вы меня знаете, госпожа Коваль.
Женщина молчала. Он заглядывал ей в глаза, и (так ей казалось) чего-то ждал. София не знала, чего именно, и это пугало.
— Поцелуй меня! — ухмыльнулся. — Давай же, София, Марка целовала, и меня сможешь.
Не дожидаясь ответа, мужчина притянул её к себе, и принялся целовать.
Его рука погладила её спину, затем полезла под кофту. Все, что ей оставалось — терпеть.
Он целовал напористо, властно, а она … отвечала. Не до конца понимая, почему это делает. Страх? Рефлекс? Чувство самосохранения?
София не вкладывала в поцелуй эмоций. Она всего лишь поддавалась более сильному противнику. А в голове билась примитивная мысль: смягчит ли его этот поцелуй? Передумает ли он причинять ей боль?
В какой-то момент Нойман резко её от себя оттолкнул.
Женщина стукнулась об дверцу машины и пораженно затихла. Она не понимала, почему он так себя вел. Быть может, оскорблен, что она не горит желанием его целовать? А чего он ожидал?! Она старается его не злить, чего еще он от неё хочет?!
— Надоело! — прохрипел Нойман, его пальцы бездумно обхватили руль. — Твой защитник уже почти на месте, пора наконец-то во всем разобраться.
— Кто?! — Сердце, казалось, рухнуло в пятки.
— Догадайся, Софийка, — и кривая ухмылка. — Вижу, что догадалась.
У нее перехватило дыхание.
— Эрих, что происходит. Что бы задумал?
— Вот и увидишь! — Пауза, а следом еще одна кривая ухмылка. — За него переживаешь? Правильно делаешь, тебе есть о чем переживать.
Она оглянулась, в заднем окне открывалось прекрасное обозрение безлюдной трасы. А затем… на её глазах из-под земли полез туман. Такой густой, казалось, и не туман это вовсе, а теплое парное молоко.
Следом из тумана вынырнуло знакомое авто.
— А вот и непрошенный гость.
Какое-то время Эрих задумчиво разглядывал пассажирку, затем вышел из машины, обошел авто, открыл дверцу с другой стороны, и вытащил Софию из автомобиля. Схватил её за плечо.
— Эрих, что ты…
— Не дергайся! — приказал, с кривой ухмылкой наблюдая, как из притормозившей машины выходит Марк.
София бросила взгляд в его сторону. Марк был напряжен, его сосредоточенный взгляд бегал от старшего брата — к ней, и обратно. Никогда еще не доводилось ей видеть Марка… паникующим.
«Нет, это не паника… Он растерян! И он боится своего брата. Что ж, дела действительно плохи».
Разговор на двоих
— Не трогай её, Эрих, — Марк замер у своей машины, что остановилась в трех метрах. — Не трогай, я виноват, со мной разбирайся!
