Во сне — смута, кровь, крики,
Умирающие люди, белки их закатившихся глаз,
Ужасающая безрассудная храбрость детей.
Гениальный провидец предсказал и эпоху «великих» диктаторов:
Однажды выискался человек,
Сказавший:
Постройте мне всех людей на Земле в шеренги!
Правда, даже он излишне оптимистичен, полагая, что люди после кровавых войн избавляются «от былой невинности». История показала, что надолго этого не хватает — войны вспыхивают с неуклонной периодичностью, как солома на ветру. Да и в его время хватало мест, где «гремел багровый гром войны».
Работа военного репортера крайне утомляла Крейна. В одном из писем он писал: «Если и есть в жизни радость, я не могу ее ощутить. Вы спросите: а будущее? Для меня будущее чревато новыми тяжкими испытаниями, конфликтами, путами, которые накладывает на нас долг. Это старое терпкое вино, которое боги приготовили для смертных. Кувтттиньт отчаяния…» Неудивительно, что последователь Крейна, Эрнест Хемингуэй, многое почерпнувший из его прозы, охарактеризовал его как человека, который «умирал с самого начала»
[5]. Это, может быть, и преувеличение, однако верно, что Крейн, который «по собственной воле попал в пекло войны», не мог не находиться под влиянием окружающей обстановки, ведь полную опасностей и острых ощущений жизнь, в которую переносили читателей его репортажи, приходилось вести не только солдатам, но и ему самому.
Второго января 1897 года корабль, на котором поэт возвращался на родину с Кубы (блокированной американцами с моря), терпит крушение в нескольких милях от берега Флориды. Крейну удается уцелеть. Он и еще несколько матросов спасаются на шлюпке и целый день дрейфуют в открытом море, пока не приходит помощь. События эти нашли отражение в нескольких стихотворениях и рассказах, лучший из которых — «Шлюпка в открытом море» — признан классическим в жанре новеллы. Интересно, что Крейн предугадал выпавшие на его долю испытания: в стихотворении, включенном им в первый сборник стихов еще в 1894 году (но затем изъятом оттуда издателями), он писал:
Для моряка после кораблекрушения
Море было мертвенно-серой стеною,
Необозримой, совершенно пустынной,
На которой, однако, в эти роковые минуты
Ясно читались знаки,
Выдававшие беспощадную ненависть природы.
В результате этого приключения Крейн заболел пневмонией. Вылечившись (к сожалению, не до конца), он уезжает в Англию. С ним молодая жена, Кора, оставившая ради Стивена первого мужа. Молодые счастливы вместе; в Англии они ведут истинно богемный образ жизни, бесшабашно тратя деньги, силы и время. Их новый знакомый Герберт Уэллс приходит в ужас от «непомерной импульсивной расточительности этих молодых людей»
[6]. Впрочем, Уэллс понимал, какого масштаба дарование Крейна. Не зря писал он впоследствии: «Крейн, несомненно, лучший писатель нашего поколения». Пока же «лучший писатель» занялся «выдачей на-гора» коротких рассказов, которые постепенно начали накапливаться у его английского литературного агента Джеймса Линкера. «Цена на них упадет, если их будет так много», — жаловался последний в письме к писателю. А деньги Крейну были, как всегда, нужны. Заглавная строка одного из его стихотворений: «Эй, тощий мой кошель» (№ 118) — могла бы стать лейтмотивом его жизни.
Впрочем, в викторианской Англии с ее размеренным ритмом жизни Крейн чувствовал себя неплохо — можно было отвлечься от «жгучих алых вихрей сражений» и от бешеного пульса американской газетной круговерти. Крейн знакомится здесь с Генри Джеймсом, Джозефом Конрадом, Гарольдом Фредериком. Конрад записывает в дневнике: «В прошлое воскресенье у меня был Крейн. Просидели с ним полночи — курили и говорили. По поводу собственной судьбы он безнадежно пессимистичен. Мне этот человек нравится. <…> Взгляды его оригинальны, манера выражать их подкупает артистичностью. Разумеется, он импрессионист, темперамент его ни с чем не сравним. Мысли его всегда связны и выражены кратко, хотя не могу сказать, что все они отличаются особой глубиной. Все же он порою способен высказать нечто поразительное, задевающее за живое; я бы назвал его единственным импрессионистом, и только импрессионистом». Джозеф Катц комментирует это высказывание так: «На Крейна трудно навесить какой-либо ярлык. При жизни его называли то импрессионистом, то декадентом; в более же поздние времена, обозревая литературу девяностых годов прошлого века, награждали эпитетами „реалист“, „адепт натурализма“, „символист“, „мастер пародии“ и даже „романтик“ <…> Все не то, но все близко к истине». Действительно, можно ли творчество большого мастера охарактеризовать одним словом? А вот какое высказывание Крейна занесла в свой дневник Кора: «Истинный художник — это человек, рисующий картины своего времени, как он их видит». Если так, можно признать, что поставленную перед собой задачу Крейн выполнил. Притом он не останавливался в своем творческом развитии. Второй сборник стихов демонстрирует разнообразие его поэтики: здесь имеются лаконичные притчи, как в первой книге, но можно найти и удивительно красивые строки, написанные рукою мастера поэтической живописи:
Мимолетные отблески были голосами —
Светозарными голосами, —
Слившимися в карминные, лиловые,
Зеленые, золотые мелодии.
Помимо импрессионистических зарисовок во втором крейновском сборнике есть стихи философские и даже публицистические; особое место в книге занимает цикл любовной лирики, посвященной супруге поэта, Коре Крейн. Об их браке нам известно мало. Хорошей ли женой была Кора, мы не знаем. Нам известно лишь, что она заботливо сохранила рукописи писателя после того, как его не стало, помогла их систематизировать, а в дальнейшем и опубликовать. Так увидели свет многие не изданные при жизни стихотворения Крейна.
Примерно в это же время он написал еще два романа — «На действительной службе» (1899), о приключениях военного корреспондента, весьма напоминающего самого Крейна, а также «ирландский» роман «О’Рудди», опубликованный посмертно, в 1903 году, где главным героем является ирландец, отвергающий кастовость и лицемерие английской аристократии.
Завершался 1899 год. На Рождество судьба преподнесла Крейну обострение легочного недуга, и новый, 1900 год он встречает в постели. У него начинается кровохарканье. Даже лежа, он работает. Успевает опубликовать два сборника своих рассказов, диктует содержание еще трех сборников новелл. Врачи ставят ему диагноз: туберкулез. Крейна привозят в Германию, в курортный городок Баденвейлер (где впоследствии будет лечиться Чехов), но уже поздно. Пятого июня 1900 года Стивена Крейна не стало.
Посмертная судьба литературного наследия Крейна сложилась более или менее благополучно. Выпущенное на родине собрание сочинений включает 12 томов (по нашим меркам, шесть). Были бережно собраны и изданы все стихи Крейна, которые удалось найти. Они по праву вошли в золотой фонд американской поэзии. У Крейна было много последователей — не меньше, чем у самого Уолта Уитмена. Назовем хотя бы таких поэтов, как Карл Сэндберг, Томас Стернз Элиот, Уильям Карлос Уильямс, Э. Э. Каммингс. Стихи Крейна во многом повлияли и на творчество легендарного американского стихотворца и рок-музыканта Джима Моррисона. А известный поэт Джон Берримен написал биографию Стивена Крейна. Можно сказать, что на стихах Крейна, Уитмена и Эмили Дикинсон взросла вся современная американская поэзия.
