Лариг прикрылся щитом, ответно полоснул мне по ноге. Но я угадал направление, опустил туда свой щит и тут же повторно ударил парня в голову.
Вложился хорошо. Отсушеная рука, грохот железа и покачнувшийся противник сказали об этом без слов.
Третий удар. Быстрый, сильный, самым кончиком под обрез кольчуги.
– Поединок окончен!
Я всё же не питал к Ларигу ничего сильнее обычной злости и хотел всего лишь поставить на место зарвавшуюся молодёжь. Так что рассечённого бедра ему было достаточно, потому я сдержал руку. Оглядел стоящих вокруг в прорезь шлема.
– Хочу напомнить, что разрубленная кость будет срастаться три недели даже в госпитале, – главное говорить громче, чтобы заглушить стон Ларига и гневные крики парней. – А мышцы всё равно потеряют силу и навык. И тогда в этом году о поступлении в военное училище и карьере офицера придётся забыть.
– Ты думаешь мы тебя боимся? – голос Драгора дрожит от злости.
– Моё дело сказать, ваше дело услышать. По мне – глупо из-за мелкого желания подгадить товарищу по мечу рушить начало жизни.
– Я вызываю тебя!
– Отказываюсь, – я снял шлем и улыбнулся ему в лицо. Я достаточно терпел их выходки. Моя очередь. – У меня сегодня ещё одно занятие с уважаемым мастером и служба завтра. Меня товарищи не поймут, если из-за детских обид я их подведу.
– Трус! Что стоят твои бумажки по сравнению с клеймом труса?
Пожал плечами:
– Это только твоё мнение.
– Так думают все!
– Мне плевать, что думают обо мне желторотые пацаны, – насмешливо развёл я руками. – Жду тебя на следующем занятии. Ты повторишь свои слова, а я подумаю о вызове.
Мастер прервал нашу склоку:
– Довольно лаяться. Молодые – к стойкам и разоблачайтесь! Аор – меняй экипировку.
Я не удержался и, перед тем, как развернуться, стукнул шлемом по груди, прощаясь с парнями. И в голове ни одной мысли о магии, кстати.
Глава 12
Торопящаяся женщина остановилась так резко, что пытавшийся угнаться за ней пацан врезался ей в спину. А всё почему? Потому, что я с ней уже знаком, да и ей, видимо, врезался в память: раз так реагирует, едва увидев, то понимает, что будет дальше. Как-никак заклинание на её сыне по-прежнему отсутствовало в реестре защиты крепости.
– Ну как так?! Да пусть будут прокляты все пророки и поверившие им! За что мне это? Чем я сегодня провинилась?!
Женщина с отчаяньем, воздевая руки к небу, высказала всё, что думала и о нас и своём неудачном дне, но затем сникла.
– Чего стоишь столбом? Вызывай старшего, маг. Я и так уже опаздываю.
Голос её так печален, что даже мои бойцы не выдержали и издали короткий смешок. Тут же, впрочем, затихший под горящим взглядом женщины. Заразительное веселье не помешало мне наполнить силой руну, однако сегодня всё пошло не так, как должно.
– Чего ты здесь устроил?
Старший караула мне знаком лишь по разводу – я, вообще, мало кого ещё знаю в крепости, но вот тон мне его совсем не понравился. Пришлось тянуться:
– Тонму лэр-капитан! Разрешите доложить?
– А я, по-твоему, зачем здесь? Говори толком, – старший брезгливо сморщился, слушая меня.
– На мальчике заклинание, не внесённое в реестр. Матери неоднократно указывалось на необходимость следовать установленной процедуре для входа в крепость.
Офицер отмахивается от моих объяснений:
– И? Если ты сам в курсе, то пропускай давай!
– Тонму лэр-капитан, вы не подтвердили приказ.
– Какой ещё приказ? Ты эту глупость устроил, ты и расхлёбывай.
– Тонму капитан, мной был подан сигнал о происшествии, если вы не подтвердите ключом решение, то я буду вынужден подать сигнал тревоги, согласно уставу.
Моя рука замерла над центральной руной, висящей выше остальных, готовая в любую секунду напитать её маной. Я внимательно смотрел то на капитана с дежурным нарядом, то на виновников происшествия, пытаясь понять, что происходит передо мной: глупость и безалаберность или сложная схема проникновения людей под ментальным контролем? Ауры у всех в порядке, следов воздействия нет, неучтённых амулетов нет, амулет-ключ горит успокаивающим огоньком на груди старшего караула. Но почему столько нарушений устава?
Капитан – кажется, его звали Гилон – положил руку на амулет-ключ, и я выдохнул, расслабляясь. Однако, вместо сигнала о подтверждении приказа, пришла команда на снятие защиты и купол рунного круга мигнул, готовясь опуститься по команде старшего. Я тут же провалился в транс и влил ману в сигнал тревоги. Канал подпитки защиты моего поста наполнился энергией во всю ширину, заставляя сиять видимым светом его купол. Ни о какой попытке внешнего снятия уже не могло быть и речи: все, а не только нашего поста, проходы в крепость перекрыты заклинаниями, любое гашение их как с места, так и ключами доступа старшего караула – невозможно. В самой крепости загремела тревога, слышимая даже здесь.
– Идиот, – простонал капитан.
Я промолчал, пытаясь уследить за всеми вокруг – за бледной как молоко женщиной, за восторженным ребёнком, за галдящей толпой в отдалении, за вопящим старшим и ошарашенными бойцами моего и дежурного нарядов. Держал руки на рунах атакующих плетений и заодно пытался понять глубину того, куда мы все дружно ухнули. Прибытие старшего офицера я принял с облегчением, еще плохо осознавая, что все только начинается.
С каждой минутой, с каждым новым кабинетом я всё отчётливее понимал, что если это и не пропасть, то очень, очень-очень близко к ней. Выше этого кабинета в Пеленоре только покои Повелителя.
– Забавно.
Голос пробирал морозом вдоль позвоночника.
Пусть ещё скажет, что это смешно. Больше всего мне хотелось ругаться, поминая тёмных. От жрецов, до демиургов, чтобы им всем икалось.
Но приходилось тянуться, держать спокойное лицо и отвечать на вопросы. Происходящее напомнило мне первые дни после забега по ущелью к Ретрошену и въедливую дотошность безопасника. Здесь особенно старался капитан Ребен, зам нашей роты. Казалось бы, он должен стоять за меня горой, добиваясь объективности, а выходило ровно наоборот. Уже все всё для себя уяснили и оставили меня в покое, а он всё продолжал выдумывать заковыристые вопросы и в десятый раз проверять, что и как я говорил во время происшествия и как понимаю пункты устава. Лишь этот спокойный голос заставил его замолчать, как и утихнуть гомон остальных офицеров крепости. Легат крепости и всей провинции сказал своё слово.
– Разгильдяйство отдельных офицеров ужасает.
Что интересно, никто из вытянувшихся офицеров не решился что-то вставить в повисшую тишину. Пожилой подтянутый мужчина, затянутый в чёрный мундир без единой награды, не спеша оглядел находящихся в кабинете. Ощутив на себе тяжесть его холодного взгляда, я забыл про все свои ругательства.
