Чара и Ликос вскинулись одновременно.
— Ты не видел Горелых Земель! — воскликнула девушка. — Там сорок Лунных лет ничего не растет, половина моего мира — чёрная пустыня! Вот что у них вышло!
— Из Крейс в живых осталось только трое, а Великому Магу Крейс было всего четыре года! Сколько Фресс уцелело? — Ликос набычился, словно собирался кинуться на Огастоса.
— Не помню, — виновато признался парень. — Шестеро, кажется…
— Вы всегда были плодовитыми. Мой отец ругался: «крепкое семя», — пробурчал Ликос.
— Бросьте. Вы, ваш… Мы! Теперь всё по-другому. Я тоже об этом думала, — призналась Чара. — Не такие уж мы и разные.
Хрустнула ветка, и две лохматые тени выволокли на край поляны тяжёлую тушу.
— О! Кропыш! — воскликнул, приглядевшись, Ликос. — Хорошая добыча!
Чара оборачиваться не захотела. Трапеза Псов могла запросто отбить аппетит.
До большого города, в котором когда-то жил Огги, оставалась, по его прикидкам, пара дней пути. Псы не могли двигаться кратчайшим путем — им приходилось избегать и человеческие поселения, и территории других стай. Но это всё-равно было быстрее, чем трусить на неторопливых местных лошадках, которые не держали галоп более пяти минут, выдыхаясь. Чара вытянулась на мягких ветках, глядя в темноту.
Чёрное небо лежало прямо на острых верхушках деревьев этого странного леса, никакой свет не мог пробиться сквозь плотные облака, наползавшие с Севера весь вечер. Тело ныло. Псы — не самый удобный способ передвижения. Сон никак не шёл. Рядом похрапывал на спине Ликос. Рослый, широкоплечий, упрямый, но неожиданно — очень ранимый. С другого края свернулся на подстиле Огги. Тонкий, но прочный, как хороший клинок. В сторонке посапывали Псы, только одна пара глаз светилась в темноте.
Ей больше не снился несчастный Колдей, его место прочно занял Лунгта, мечущийся по небу, и Рикон. То, как он смотрел на неё там, перед Переходом… Волей-неволей Чара сравнивала Стража со своими новыми друзьями. Они были такими же «господами», как и Рикон, да только никто из них не умел так тепло, так обеспокоенно заглянуть ей прямо в душу. Она скучала. И разговор за ужином только разбередил Чаре душу.
«Скорее бы всё кончилось», — вяло подумала она, всё-таки засыпая.
Они оставили Псов обходить город по окраинам леса. Ликоса, слишком заметного, брать не хотели тоже, но он и слушать не стал. Так и вошли в Гландор втроем: здоровенный Ликос, высокий худой Огги и Чара между ними. Все были пыльные, провонявшие псиной, усталые.
До питейной добрались без приключений, если не считать того, что Огги узнал какой-то хлыщеватый тип, который, впрочем, только поздоровался и быстро ушёл.
Заправлял в заведении плешивый дядька самой необычной наружности. Его большие сильно оттопыренные красные уши тщетно пытался замаскировать жалкий венчик блеклых волос. Был он горбат, но не мал ростом. Синий нос напоминал о вреде невоздержанности, а маленькие заплывшие глазки хитро поблёскивали из-под лохматых бровей.
Он поприветствовал Огги с большим теплом, чем можно было ожидать от такого типа, и немедленно приказал своим услужникам накормить гостей. Пока Ликос и Чара занимали пошарпанный стол в самой глубине зала, хозяин заведения задвинул засов на двери и, пошептавшись с Огги, вынес гостям небольшой пузатый бочонок местного пива.
— Геса прислала письмо, — негромко поделился с Чарой Огги, когда услужники закончили суетиться вокруг стола. Он достал тоненький свиток из рукава куртки и осторожно сломал печать.
Несколько изящных строк сообщали им о том, о чём уже рассказал Ликос: Источник Фресс почти иссяк. Рего собрал всех своих детей в замке и ждёт похитителей. Огастоса ищут. Аарис готова встретиться с Чарой вне стен замка, если Чара найдёт способ сообщить ей о своём появлении.
На последних словах Ликос подался вперёд, только что не выхватив послание из рук Огги. Этот порыв не остался незамеченным, и он покраснел. Сначала запылали уши, а потом краснота залила всё его широкое лицо. Чара и Огги смотрели на него: Огги — с подозрением, Чара — недоуменно.
— Мы знакомы, — буркнул старший сын Минота Крейс, когда молчание стало невыносимым.
— А-а, — облегчённо выдохнула Чара.
— И? — ядовито подбодрил его Огастос.
— Твоя сестра — очень милая девушка, — выдавил Ликос.
— Аарис? Милая?! — Огастос закашлялся. Посмотрел на помрачневшего Ликоса и проглотил колкость, готовую сорваться с языка.
— Значит, представлять вас не придётся, — закончил он примирительным тоном.
Чара, не уловившая этих тонкостей, потребовала объяснений, а получив их, заволновалась: Аарис — наследница Рего и его любимица. Что, если её не удастся убедить? Оставалось только надеяться на то, что Геса знала, что делала.
Пока они ели и строили планы, вернулся услужник с заказанной одеждой. Все трое по очереди сменили в крохотной каморке за кухней бельё и рубахи на чистые и более тёплые. Огги простился с хозяином заведения, оставив ему стопку блестящих монет, и они двинулись дальше.
Баросса поджидали их на окраине.
Чару оглушили ударом по голове. Она даже не заметила стремительную тень нападавшего, спрыгнувшего с крыши сарая. Огги кинулся к рухнувшей на землю девушке, но не сделал и шага, как пришлось воспользоваться коротким мечом. Он даже ткнул им во что-то мягкое, но четверо других противников, неясными тенями вынырнувшие спереди и сзади, не дали ему шанса продолжить. Ликос только крякнул, вызывая Ветер, но нападавшие были готовы и к такому. Кто-то снял его слово. Принуждение повалило двоих, остальные продолжили наседать со всех сторон… Рыча и пытаясь пробиться к Чаре, он держался дольше всех, магия на магию, клинок — на несколько, но силы оставили и его.
Ликос очнулся первым. Крепко связанный словом, и верёвками для верности. Да ещё и примотанный к тяжёлому деревянному креслу. В узкое оконце под наружным скосом потолка пробивался тусклый свет. Огги, которого тщательно примотали к такому же креслу, свешивал голову на грудь в паре шагов от Ликоса. Чара с завязанными глазами и кистями рук, перехваченными верёвкой за спиной, лежала прямо на грязном полу. Нехорошо, неловко лежала. Ликос захрипел, выталкивая изо рта что-то отвратительное, рванулся, но тело не послушалось.
Кроме них, в комнате никого не было. Огастос замычал и задёргался. Пожалели на него слово, или он внушал меньше опасений, но шевелиться парень мог. Рыча в кляп и вращая глазами, он уставился на безжизненную девушку.
Послышались шаги, и дверь осторожно приоткрылась, пропуская в комнату бледного длинноволосого юношу со странно кривящимся лицом. Ликос взревел в своём кресле, но остался по-прежнему неподвижен. Огастос, напротив, затих, наблюдая за вошедшим.
— Ах, брат. Ты, как всегда, забыл про меня? — мягким голосом поинтересовался юноша. Он сделал несколько дёрганых шагов, бросив острый, холодный взгляд на Огастоса, и вынул кляп у Ликоса изо рта.
