— Поговорим? — вкрадчиво предложил юноша.
— Нгард! — вместе с шерстью и нитками от кляпа выплюнул имя Ликос.
— Мы сейчас забираем свой Источник — где он, кстати? — и уходим. Вместе. А твоим спутникам придётся остаться здесь, они задолжали Баросса. Что говорить отцу, ты решишь сам, но Источник он получит из моих рук. — Нгард говорил ровно, зато непрерывно подёргивалась, постукивая по истёртым доскам пола, его левая нога.
В горле Ликоса заклокотало, из глаз потекли слёзы. Хохот человека, на лице которого могли двигаться только глаза и губы, заставил Огастоса сочувственно поморщиться, а брата — невольно отшагнуть прочь.
— Идиот, — с трудом выговорил Ликос. — Зачем тебе мёртвый Источник? Впрочем, на этот раз ты победил… Освободи меня, и я вручу тебе то, что ты хочешь. Мне-то он в таком виде ни к чему.
Огастос не сводил с Ликоса глаз, но тот смотрел на брата и только на него. Очень пристально смотрел.
— Не трудись, мой дорогой брат, я защищён от твоих талантов, — криво улыбнулся Нгард. Он выдохнул слово, и Ликос освобождённо вздохнул.
Осторожно, маленькими шагами, младший Крейс приблизился к старшему и разрезал верёвки на руках, предоставив ему распутывать ноги самостоятельно. Ликос потёр запястья, покрутил затёкшей шеей, размял плечи. Он вёл себя так, словно никакого Огастоса в комнате не было.
Огги напряг руки, с большим трудом перевернув их под верёвками ладонями вверх. Он ждал, надеясь, что всё правильно понял.
Медленно, провожаемый остриём меча и остриём взгляда своего брата, Ликос опустился на колени перед Чарой. Она дышала. Неглубоко и редко, но дышала! В светлых волосах на затылке запеклась кровь. Лицо было ещё бледнее обычного. Он осторожно перевернул её, положив поудобнее, и снял с пояса кисет.
Нгард сделал шаг вперёд, Ликос распустил тесёмки — край серебристой чаши Источника еле светился и был тёмно-синего цвета.
— Видишь? — Ликос стянул вниз края кисета, обнажая Источник и крепко сжимая в руке нижний шов. — Бери!
Всё произошло одновременно. Огастос воспользовался магией, чтобы пережечь верёвки, а Нгард схватил Источник голой рукой. Полыхнуло голубое пламя. Нгард отлетел к стене и сполз по ней. Волосы у него дымились, рука — тоже.
Ликос затянул кисет и подхватил невесомую девушку на руки. Огастос избавился от верёвок на ногах и мечом Нгарда подсек путы Чары.
— Держи меч, — прохрипел он Ликосу, — вряд ли я лучший боец. Я сам понесу её.
Ликос передал ему Чару и наклонился над братом.
— Жив, — раздражённо проскрипел он и отвернулся.
Меч описал свистящий круг в больших руках.
— Ого! — уважительно пробормотал Огги, шагнув следом за светловолосым гигантом.
Баросса не ожидали нападения. Те из них, кто умудрился ускользнуть от гнева Ликоса, навсегда остались заиками.
В тяжёлых туманных сумерках и с тяжёлыми сердцами отпрыски Великих Магов покидали Гландор. Чара так и не очнулась.
Псы встретили их, встревоженно поскуливая, и закрутились вокруг. Ликос о чём-то негромко попросил, и сразу трое Псов улеглись на сырую подушку опавшей хвои, бок к боку. Он уложил девушку на получившуюся меховую «постель» и обернулся. Огги странно было видеть растерянность на его лице, но он подозревал, что выглядит не лучше. Единственное, что пришло молодому магу в голову — Источник. Если он не сможет помочь Чаре, то…
Ликос пожал плечами, но возражать не стал. Он вообще не произнёс ни единого слова с того момента, как убедился, что его шустрый и по-змеиному опасный братец остался жив. Огги искренне надеялся, что ненадолго.
Серебристые ладони чаши Источника неловко выскользнули из кисета и приземлились донышком вверх. Ничего не произошло, только последняя капелька огня оказалась теперь полностью накрыта своим вместилищем. А потом неяркое голубоватое свечение разлилось по неподвижному телу девушки. Волосы, ресницы и даже светлые брови покрылись крохотными искорками. Псы, на которых она лежала, задрожали, но не тронулись с места. И вдруг всё погасло. Темнота обступила людей и зверей со всех сторон, высоко в кронах деревьев подвывал ветер, да где-то затрещала упавшая ветка, проламывающая себе дорогу к земле.
Чара глубоко вздохнула, качнув на груди серебристую скорлупу Источника, и села. Чаша свалилась ей на колени пустой и тёмной. Светились только глаза Псов.
— Что это было? — прошептала девушка.
— У-ух, — шумно выдохнул Ликос.
— С возвращением. Убери его, пожалуйста, — проворчал Огги, заталкивая обратно в глотку вставший там предательский ком.
Чара спрятала чашу в кисет. Темнота была совсем чёрной после буйной вспышки. Кто-то из Псов уже волок по земле толстую сухую ветку. И совсем скоро на её растресканной коре заплясал огонёк.
Несколько раз с разной степенью убедительности повторив своим спутникам, что она хорошо — прекрасно, отлично, отстаньте, наконец! — себя чувствует, Чара выслушала рассказ об их злоключениях. Сама-то она не помнила ровным счётом ничего. Говорить о Нгарде Ликос не захотел, но Чара видела, что он переживает. Ей вспомнились слова Огги о недобитых врагах, и она быстро глянула в его сторону. Было похоже, что он подумал о том же, — так неловко отвёл взгляд.
Решили не задерживаться и ехать ночью, что только порадовало Псов.
Чара, у которой действительно ничего не болело, раздумывала о происшествии, не забывая, впрочем, покрепче держаться за гриву Пса.
…Нгард очнулся от боли. Какое-то время он полежал в темноте, тихо постанывая. Потом попытался встать и чуть снова не лишился чувств от резкой боли в руке, на которую решил опереться. Кое-как поднявшись, он ощупью пробрался к выходу, поминутно останавливаясь, чтобы справиться с тошнотой. В узкий переход между остальными помещениями дома падал забытый свет из распахнутых дверей. Зрелище, которое он отвоёвывал у ночной темноты, заставило Нгарда опустошить-таки желудок и очень осторожно ставить ноги потом, когда он снова смог двигаться, чтобы не наступить на кусок чьего-либо тела. Тела Баросса, неаккуратно порубленные, заполняли дом.
Нгард выбрался наружу и, баюкая сильно повреждённую руку, отправился в местный Гильдейский дом искать хорошего целителя. Его переполнял гнев, острый, как меч, и ядовитый, как укус водяной змейки. Но жгучая, дёргающая боль и тошнота, заставлявшая зрение то сужаться, то становиться до боли резким, мешали думать о мести.
Группа Псов с магами на спинах почти добралась до начала обширных Северных Земель. Городов и замков они избегали, а в деревнях пополняли запасы. В такие вылазки отправлялись обычно Чара и Огги. Чара отводила местным жителям глаза, а Огги без малейшего стеснения набивал едой заплечные мешки. У Чары, прекрасно понимавшей, каким трудом достается эта еда, сжималось сердце, и она утешалась только тем, что уговорила Огги оставлять взамен украденного пару монет.
