— Ты серьезно? — удивленно спросил он. — Но это просто замечательно, Лин! Ты доставишь мне огромное удовольствие, а я дам тебе первый урок игры в гольф. Что ты на это скажешь?
— Как бы тебе не пришлось пожалеть о том, что взял меня с собой! — пошутила я. — У меня никогда не было возможности научиться играть во что-нибудь другое, кроме тенниса. Я играла с дочерью викария.
Генри рассмеялся.
— Приятно слышать, — сказал он. — А то современные молодые женщины во всем стараются обойти бедного мужчину и никогда не забывают лишний раз упомянуть о своей очередной победе. Давай собирайся, Лин. Я жду тебя, — совсем по-мальчишески добавил он.
Анжеле я написала записку, хотя знала, что у нас с ней на сегодня ничего не назначено. Вчера вечером я слышала, как Дуглас сказал ей:
— Может, мы завтра пообедаем вместе, а потом съездим в Рейнлаф? А она ответила ему:
— Я постараюсь вырваться, но ты лучше не рассчитывай на это.
Зная, что я занята своими делами, а Генри — на работе, она могла делать что захочет. Я оставила записку ее горничной и поспешила к Генри.
Не знаю, почему я решила, будто он сам сядет за руль, — видимо, потому, что считала слишком большой роскошью сидеть в костюме для гольфа на заднем сиденье шикарного» роллс-ройса «, которым управляет одетый в форму шофер. Однако я ошиблась. Генри прикурил сигару и опустил стекло, которое отгородило нас от водителя.
— Теперь мы можем поговорить, — сказал он, устраиваясь поудобнее. — Поведай мне все свои секреты, Лин.
— А у меня их нет, — ответила я.
— Разве ты ни в кого не влюбилась? — поинтересовался он. Я покачала головой.
— За последнюю неделю я познакомилась со столькими молодыми людьми, что, думаю, при следующей встрече никого из них не узнаю.
— Не переживай, впереди у тебя еще масса времени, — заметил он.
— Я не собираюсь выходить замуж, пока не буду уверена, что это тот человек, которого я жду, — призналась я и почувствовала, что мои слова звучат довольно глупо.
Однако Генри не засмеялся.
— Ты совершенно права, Лин, — медленно проговорил он. — Не спеши.
— Знаешь, Генри, — продолжала я, — кажется, мне не захочется всегда вести такой образ жизни. Он вынул сигару изо рта и с удивлением посмотрел на меня.
— Я считал, что всем женщинам нравится развлекаться, — признался он. Я покачала головой.
— Это приятно, когда длится недолго, — сказала я. — Я прекрасно провожу время. Ни за что на свете я не согласилась бы отказаться от своих развлечений. Но неужели ты считаешь, будто в этом и заключается счастье? Вот, к примеру, мои родители: изо дня в день выполняя самую обычную работу, они никогда не покидают Мейсфилд — и они счастливы. . — Я часто думал, что мне понравилось бы жить за городом, — проговорил Генри. — Когда умер мой отец, мне хотелось заняться поместьем, но Анжеле это пришлось не по душе. Она сказала, что дом мрачен и расположен слишком далеко от Лондона.
— Анжела любит Лондон, — поспешно заметила я.
— Ты права, Лин, — с жаром согласился Генри.
— Но городская жизнь изматывает человека: приемы, коктейли, танцы до упаду — все это подтачивает здоровье. Я куплю дом в деревне, и мы будем отдыхать там. И дети смогут проводить там каникулы.
Меня испугал тот ураган чувств, который я сама же в нем вызвала. Я спросила себя, что скажет Анжела, если Генри действительно решит поступить так, как ей не нравится.
— Жизнь в деревне может показаться тебе ужасно скучной, — проговорила я. — К тому же ты занимаешься делом, работаешь, не так ли?
— Это раньше так было, — ответил он. — Понимаешь, Лин, я совершил страшную ошибку, когда ушел из бизнеса. У меня была возможность продолжать работать директором, либо, как мой отец в старости, сидеть и подсчитывать прибыль, не принимая деятельного участия в самом производстве. Мне понравилась эта работа — ведь это наше семейное дело, — она пробудила во мне интерес. Теперь же у меня есть только мой избирательный округ, слишком спокойный, чтобы представлять интерес. У меня много времени для того, чтобы мотаться с Анжелой по приемам, каждый раз думая, как я их ненавижу и как мне противны все ее знакомые.
Мне было очень трудно что-либо ответить на такое искреннее признание. Я чувствовала, что Генри не с кем поговорить, что ему очень хочется отвести со мной душу, рассказать о своих семейных проблемах. И опять мне вспомнилось предупреждение Анжелы, чтобы я сохраняла нейтралитет. Однако меня охватило страстное желание помочь им обоим.
Я поняла, что в глубине души Генри очень добрый и ранимый человек, и в то же время я видела, до какой степени он раздражает Анжелу. Но в конце концов он же ее муж. Хотя Дуглас Ормонд и нравился мне внешне, я чувствовала, что Генри он и в подметки не годится. Он был красивым, но совершенно бесхарактерным человеком. Генри же, не обладая такой утонченной внешностью, являлся цельной личностью. Только отсутствие интересного дела превращало его в такого раздражительного зануду. Он принадлежал к тому общественному классу, выходцы из которого всегда зарабатывали себе на жизнь собственным трудом. Его бьющая через край энергия не находила себе применения, и от этого он озлоблялся, его раздражали такие мелочи, на которые, работай он в полную силу, никогда не обратил бы внимания.
— Неужели ты ничего не можешь сделать? — спросила я. — Я не имею в виду твою старую работу. Разве ты не можешь попытать счастья на новом поприще? Разве ты не можешь взять какое-нибудь изобретение, открыть завод и сам им управлять? Тебе это понравилось бы. Генри.
Он вполне серьезно отнесся к моему предложению.
— Хорошая мысль, — сказал он. — Ты думаешь, что у меня хватит способностей, чтобы управлять производством? Благодарю за комплимент, Лин. В конце концов то единственное дело, которым я управлял, и до меня шло прекрасно, а после моего ухода оно не зачахло, а продолжает развиваться. А если у меня ничего не получится?
— Сомневаюсь, что ты на самом деле так скромен, как кажешься, — проговорила я. — Поэтому не буду утруждать себя ответом.
— Ты разумный человек, — заметил он. — Я скажу тебе правду — может, тебе будет приятно ее услышать. В день твоего приезда я подумал:» Какая красотка, но готов поставить свой последний доллар на то, что у нее ветер в голове — при такой внешности мозги не нужны «. Я встречал таких, как ты, Лин, — блондинок с нежной кожей — и всегда обнаруживал, что у них куриные мозги. Итак, моя дорогая, я снимаю перед тобой шляпу: у тебя есть голова на плечах, и ты очень красива — и это просто замечательно.
Я зарделась. Я ничего не могла поделать с собой, но его слова доставили мне огромное удовольствие. Я никогда не считала себя очень умной, но о том, чтобы считать себя красивой, вообще не могло быть и речи, поэтому его оценка была вдвойне приятна.
— Спасибо, Генри, — сказала я. — Если ты и дальше будешь продолжать в том же духе, я возгоржусь.
