Приятных пополнений в эту копилку не предвиделось. О нашей судьбе уже успел шепнуть Игги. Если нас не признают особо злостными злодеями, сидеть нам в загоне до утра, не евши, не пивши. Захотим попить — признаемся, расскажем, кто мы такие. Тогда нас вернут в пещеру. Не признаемся — найдется добрый поручитель, который объявит нас своими домочадцами, заплатит скромную денежку Городу, наденет ошейники и отведет к себе. Кранты. Мы будем на него работать. Как и сколько — ему решать. Если работать плохо, продаст в ту же гоблинскую пещеру.
Бр-р-р. Что совой об пень, что пнем об сову. Не хочу!
Радует только то, что мы опять втроем. Не радует, что эта парочка не то чтобы совсем впала в уныние, но поглядывает на меня с надеждой. В прошлый раз я организовала им бегство. Не стану ли талисманом и на этот раз?
А еще бабушка Му довольно долго мялась, прежде чем посмотреть мне в глаза и признаться:
— Прости… сначала я думала, что ты просто смеска из рабского каравана. Откуда-то издалека. Потом… потом я поняла, какая ты странная, и была злая мысль: если ты чистокровка, то награда за тебя больше, чем все мое племя стоит на торгах у гоблинов. Я чуть не нарушила клятву благодарности, и богиня меня сразу покарала, нас поймали. Но в тебе нет чистой крови, и это к лучшему. А мне урок… — И старушка поклонилась мне в ноги — в тесном загончике провернуть такой фокус было непросто. Уф-ф-ф… Но про чистую кровь — это что было? Я думала, у эльфика артефакт сломался, но бабушка говорит, что нет. Это с моей кровью что-то не в порядке. А что может быть с моей кровью обычного человека, кроме… нурофена?! Он же влияет на химический состав, и… так. Все потом. Если нас утром продадут в рабство, пофиг будет на состав крови. Надо думать раньше.
Пока что интересных идей в голову не приходило. Взгляд бездумно скользил по загону — оборванцы разбились на кучки и устало сидели на земле, прикрывшись лохмотьями. А вот за забором…
— Проклятые порождения выбрыков, — злобно прошипела ближайшая кучка тряпья. — Это мы словили кровохлебского летуна, и по понятиям золотник наш! А теперь жмыри железные захапают его себе!
По ту сторону забора, увитого каким-то местным плющом, и правда спокойно стоял наш знакомый летающий зеброослик. Он флегматично отрывал листики плюща и с некоторым неодобрением косился на здоровенный барабан, аккуратно прислоненный к той же ограде. Тот, верно, казался ему большим и круглым животным, к счастью неподвижным и звуков не издающим. Поэтому зеброослик смирился с неудачным соседством. Какие-то хитрые бестии избавили его от кузова с сиденьями, продали наверное. Я уже заметила, что мир этот не особенно богат, тут и половичок перед домом стырят.
М-да, кузов-то стырили, а вот длинные крепежные ремни отвязать то ли не смогли, то ли не успели. Стражник воспользовался одним и прикрепил скотинку к нашей решетке аккурат рядом с барабаном. Кстати…
И тут я вспомнила одну книжку, про осла и восточного мудреца.
Игги еще раз взглянул на меня с надеждой. Я шепнула ему на ухо свой план. Он посмотрел удивленно, а потом — чуть не засиял.
К счастью, факелы давали скромный отблеск: какую-нибудь крупную движуху, если, например, узники начнут ломать ограду, разглядеть можно. А вот если один маленький мальчик подползет и…
Для чего тут этот бубен-переросток — непонятно, но в него бьют время от времени. И наш зеброослик вздрагивал и дергался от каждого «бу-у-умб!».
Счас устроим музон в другом стиле!
Главную пакость я совершила лично, после того как Игги привязал барабан к ослиной упряжи. Достала булавку. Пять раз мысленно извинилась перед невинной зверушкой. Один раз извинилась шепотом. Просунула руку между прутьями. И ткнула зеброосла прямо в филейную часть.
Й-Й-ЙО-О-О-О-О-! Бумб-бумб-бумб-бумб-бумб-б-б-б! Й-Й-ЙО-О-О-О-О-О!!!
А-а-а-а!!! Хар-р-рашо пошел! Быстро, громко, весело! Прости меня, животинка, еще раз, но флаг тебе в зубы и барабан… на сбрую! Давай, дорогой! Впере-е-ед! Оппа! Столик с эльфом снес. Е-е-е-е, все смешалось в доме эльфонских… Главное, взлетать команды не было, а потому зеброосел метался по площади исключительно пешком, в ужасе пытаясь сбежать от страшного грохочущего чудовища, преследующего его по пятам. А за ним радостно скакали барабан и кусок нашего забора, на ходу срезая любого стражника, пытавшегося встать на пути разрушения, как хорошая сенокосилка. Направо поскакал — просека, налево — стожок. И где-то в середине безобразия страшно матерится эльф. Оппа! Стойку с факелами разбомбил. На площади стало заметно темнее. Пора!
— Мелкий, валим! — рыкнула я, нащупывая во тьме своих спутников.
Булавку в сумку, ноги в руки, тем более что Игги уже волок меня куда-то в переулок, подальше от эпицентра ослино-эльфийской вакханалии. Другой рукой он так же крепко вцепился в тихо охающую бабушку, которая с места развила заметную прыть, какую не заподозришь у весьма почтенного на вид существа.
Собственно, в покоцанном загоне не мы одни оказались такие умные. Народ мигом оценил зеброослиный подарок и активно рвал когти в разные стороны, в том числе и в наш переулочек. Так что я опять бежала в живом потоке, только почти в полной темноте. Хорошо, что с навигатором. Одним из достоинств Игги оказались его кошачьи глаза. Он успевал вовремя крикнуть: «Влево, пригнись, прыгай». И я, видимо на голом инстинкте самосохранения, не споткнулась, и ни во что не врезалась, и не потеряла темп.
Поток беженцев рассеивался по боковым проулкам со скоростью вытекающей из решета воды. Скоро мы уже драпали по буеракам в гордом одиночестве. Игги выбрал нужное направление. И, уж не знаю, сколько минут бешеной гонки спустя, наконец притормозил, вцепившись мне в рукав. Несколько раз со всхлипом вздохнул и выдавил:
— Ф-ф-фу-у-у-уф… Можно… ф-фу… тише идти. Вся шушера в железных скорлупках осталась там… ф-ф-ф-ф... Патрулей до утра не встретим.
«Будем надеяться», — вяло подумала я, пытаясь отдышаться и медленно сползая в пыльную траву на обочине. Меня накрыло откатом, да так, что коленки подогнулись. Весь чертов день замелькал перед глазами кадрами ускоренной перемотки. Я даже головой помотала, чтобы выключить «кино», потому что от него стало еще хуже — к одышке добавилась тошнота. Тьфу… ничего, сейчас. Сейчас я немного посижу и приду в себя.
Интересно, а насмешливый синий взгляд в спину там, на площади, когда мы уже драпали во все лопатки, мне почудился? Да черт с ним… Сейчас я его не чувствую и во время бешеного скока по проулкам не чувствовала. И слишком устала, чтобы бояться каких-то взглядов. Чего глаз бояться, если тебя руками норовят полапать все, кому не лень?
Глава 11
Лимеас из клана Остролиста
За окном — день, на столе четвертая чашка кофе, на плечах свернулась Тишина. И такое стеклянное состояние, когда ни спать, ни бодрствовать нормально.
Думать тоже не хочется. Мысли думаются сами.
Большая облава хороша тем, что после нее утренние сводки пусты. Все возмутители спокойствия либо пойманы, либо зарылись ниже фундамента дня на три, не меньше.
