Опять чуток позитива: меня ценят настолько, что снабжают лицензионными рунами и берегут мозги, то есть как минимум не сожрут в ближайшие несколько часов. Поставили персональный переводчик. Но вот насчет хозяина — это совсем радости мало. Это что еще за новости? Тем более вечный ошейник. Звучит угрожающе.
— Клади ее и пошли. Скоро новая доставка. В этот раз на аукцион господин Раймош заявился, ему минимум три штуки понадобится.
— Тьфу, только зазря чистокровок переводит на свое вампирье потомство, кровопивец. Душа болит, такие годные девки…
— Ничего, платит он исправно, а дальше не наше дело. Кстати, Де Крассоны из Нижних Клыков тоже пожаловали, наследник у них созрел. Эти выбирать будут еще придирчивее.
— Ну дык. Чистое чрево для продолжения рода — это тебе не просто дорогую куклу помять, это дело важное… Ладно, порядок. На доске ровно, ничего себе не отлежит, так что, когда придет в себя перед самой продажей, хромать и косоротиться не должна. Голову ей тока поправь… а то помнишь, в прошлый раз была одна, из обычных дикарок, но в наложницы которая, все плечом дергала и кривилась. Чуть не отбраковали, а потом оказалось, что у нее просто шея затекла. Иех, всему-то тебя учить надо, бестолочь. Ничего, молодой ишшо, быстро освоишься. В нашем деле главное — товар свежим подать. Еще раз попробуешь, жопа зеленая, на языковых рунах сэкономить — хвост оборву и на шею завяжу вечным узлом, понял?! Это тебе не грязные девки из леса, которым всеобщий вшить — и хватит с них. Это сокровища рода.
— Да понял, понял...
Меня опустили на какую-то плоскость средней жесткости. Вовремя: нос зачесался. Чихнула бы — и они убедились бы, что их груз слышащий.
Шлепающие шаги удалились. А я осталась обдумывать целый ворох информации, вывалившейся на мою голову.
Так-так-так. Отставить панику. Отставить, я сказала! Понятно, что ничего хорошего со мной не произошло, а совсем даже наоборот. Во-первых, здесь торгуют людьми. Как минимум женского пола. Во-вторых, есть хорошие хозяева — для них я обязана рожать. Горбатиться тоже, эксплуатировать — так по полной. И плохие — у них эксперименты. Или, не знаю, еще чего похуже. В-третьих… в-третьих, хватит философствовать, как Робинзон Крузо на пляже. Валить надо. Это у мужика на острове времени был безлимит. А у меня — до начала аукциона. Надо делать ноги, причем быстро-быстро. Уж вряд ли будет хуже.
Почему нет? А если поймают? Скажу, что сама шла в аукционный зал, заблудилась. Извините, проводите. И вообще, подписку не сбегать я не давала. Да, и насчет хорошего: руки-ноги не связаны, и я всех понимаю. Какую-то руну мне припечатали, причем не где попало, у ведьмы на болоте купленную, а дорогую и лицензионную. Как породистому щенку клеймо…
Всё это я думала, уже стоя. Делая простейшую гимнастику-разминку. Ручки вытянуть, присесть, подняться. Повертеть глупой головушкой, которая меня сюда завела. А ведь знала, знала, что попытка схитрить и проскочить мимо правил на халяву никогда ничем хорошим не кончается! А-а-а, чего теперь сожалеть, прыгать надо. Немного вращательных движений, еще приседание. Всё в порядке, кроме головной боли.
Да, в сумочке нурофен! Капсулу в рот, глоток воды — экономим. Мало ли когда мне еще нормальная питьевая попадется. И в путь.
Куда? Туда, откуда дует легкий, но все же ощутимый сквознячок. Пещера не дикая, под ногами ступени, ведущие вверх. Значит, нам туда дорога.
Тем более — или глюк, или вдали, где-то в конце длинного темного коридора, забрезжил огонек. Вот бы еще голова побыстрее перестала болеть и кружиться… Но мне уже полегче, должно быть, нурофен уже начал действовать.
Глава 3
Осторожно, но довольно шустро пробираясь вдоль влажной стены по темной норе, я все пыталась заставить свой мозг отвлечься от того, какой глобальный звездец приключился в нашей с ним общей жизни, и заняться делами исключительно сиюминутными: шагать по неровному полу так, чтобы ноги не переломать, за сумочку держаться так, чтобы не посеять где-нибудь, и сосредоточенно желать головной боли скорейшего и плодотворного путешествия к тому, кто меня сюда затащил. И вот пока я всем этим занималась, коридоры сменялись один другим, поворачивали, разветвлялись, опускались еще ниже под землю и снова вели вверх неровными, выщербленными ступеньками. А потом взяли и кончились. Так внезапно, что я едва не вывалилась из норы в огромную, тускло освещенную пещеру с невидимым потолком. Прямо под ноги целой толпе самых разных существ.
Разных и о-очень странных. Вот прямо один вид их убил во мне последнюю надежду на то, что это все какое-то дурацкое недоразумение и меня по ошибке украли турецкие сутенеры для бордельных утех. По ошибке — потому что на фига им тетка за сорок, когда по улицам толпы молодых и красивых бегают.
К счастью, эти существа двигались в режиме сотрудников офисного центра, которым начальство только что вставило мощного пистона: все по своим делам, все бегом, никто никому не интересен. Пока один в другого не врежется — не заметит.
Я минуты две полюбовалась на этот базар-вокзал и быстренько дала задний ход, в нору. Огляделась. И сразу нашла шанс на более подходящую точку обзора. Узкий коридорчик вел куда-то в сторону, вдоль стены и наверх. Быстренько поднялась, вышла на балкон, галерею — неважно. Неважно и для чего она здесь — для оркестра, осветителя или снайпера. Главное, архитектура удобная, даже с бортиком, за которым можно присесть. Так, ну что, высовываем нос? А куда деваться…
Пригляделась и поняла — все чужое, незнакомое, страшное и совсем не как у нас. Была бы дурой, сказала бы себе, что сплю. Но дурой мне быть нельзя, меня продать хотят.
Освещение — прикольное, движущееся. По стенам ползают световые пятна, какие-то лампа-жуки. В центре пещеры летают светляки, размером с голубя. Что-то вроде старинной дискотеки, со светомузыкой, но без музыки. И вообще, все это театральный зал со сценой-помостом у самой дальней от меня стены пещеры, и освещен этот помост лучше зрительских рядов.
Зрители-артисты — кто угодно, только не люди. Больше всего человекоподобных существ с зеленой кожей. Похоже, они здесь главные.
Одеты в бурые спецовки, не знаю, из какого материала, наверное, как у нас спецовки — что-то прочное и немаркое. Ходят сутуло, смотрят в пол, привыкли беречь головы от низких потолков.
Сцена освещена лучше всего, потому что над ней жуки не летают свободно, а висят на поводках, лапками дрыгают. Ближе к помосту кресла, в них сидят существа почеловечней, если так можно сказать. В черных плащах, в белых простынях. У древних римлян они тогами назывались.
Для чего сюда явились эти белые и черные, я одновременно увидела и услышала. Раздался голос с такого же балкончика, только на другой стене, ближе к сцене.
— Торг открывается, торг открывается, торг открывается!
Ой, блин. Чуть не оглохла! Акустика у зала хорошая, чтоб ей ни дна ни покрышки… Интересно, они не боятся, что им каменный свод на голову упадет от таких воплей?
