— Сиди тих-х-хо! — Злыдень довольно аккуратно, надо отдать ему должное, стряхнул меня на очередной обломок камня и даже поправил на мне собственный плащ. К стеночке прислонил. Ну, я, понятное дело, выждала пару секунд и осторожно завертела головой, стараясь высунуться из тканевых складок на манер кукушки из часов. То ли руки-ноги онемели, то ли плащ он этот свой так плотно намотал, да и в любом случае активно дергаться опасно. А вот шеей крутить и носом тряпку отодвигать… ага. Ну, ничего нового.
Такой же полутемный коридор (интересно, откуда серый, слабый, но свет?), те же лохмы паутины, та же безнадега. Только мы из широкого «рукава» подземелий вылезли куда-то в боковой отнорок, узкий и еще более грязный.
Похоже, стена, отделявшая маленький коридор от большого, только что разобрана. И вот сейчас злодейский остроух вытащил откуда-то ведро с грязно-коричневой жижей, лопаточку, похожую на мастерок, и начал… Вот гад! Начал закладывать проем, присыпая его с той стороны старой пылью! То есть даже свежей кладки не будет видно, если не присматриваться! Ах ты!
Я лихорадочно размышляла. Искать меня будут — я в это верю. Но вот найдут ли? Злодеюка проклятущая вон какая предусмотрительная попалась. И как мне подать спасателям сигнал, что искать меня надо не дальше по подземельям, а за этой конкретной стеной?
Была б я прозорливая и запасливая — взяла б из дома пирожок и кидала всю дорогу крошки на камни, как мальчик-с-пальчик. Показалось, недавно ушастый злыдень сам сыпал под ноги то ли маковые зерна, то ли черный песок. Но вряд ли чтобы облегчить процесс поисков, скорее наоборот.
А мне чего бы такое оставить там, снаружи, незаметно для похитителя, что указало бы верный путь эльфийскому начальнику?
Между кирпичей просунуть… незаметно… тряпку какую-нибудь… О! Пока злодеище меня о камни швырял, мстя за покусанный зад, он мне одну оборку на платье почти оторвал, висит на ниточке, жалкая и перемазанная. Даже особо шевелиться не надо, чтобы ее эдак ыть! И потом эть! Пока каменщик этот остроухий отвернулся за новым кирпичом и порцией раствора, мы между слоями ее, хвостом наружу, и глинкой этой коричневой тут примажем, чтоб не видно было.
Ну, Лимеас Отступник, теперь на тебя и твои острые глаза вся моя надежда! Оборка сиреневая с голубым, даже в тусклом свете с той стороны заметна будет… Давай же, не подведи!
- А что это ты делаешь, коза?! - раздалось вдруг над моей головой. - А ну!
Глава 52
Вэйн Рин Корван
Жизнь состоит из больших и маленьких радостей. Только что я остроумно и по делу уел пустоголового эльфийского служаку. Действительно, не обеспечить порядок на главном городском зрелище… Тут проще броситься на свой меч, чем найти оправдание.
Но радость не должна быть бесполезной. Даже радость мелкого злорадства. Мы пьем кровь не только потому, что это вкусно, чужая кровь еще и необходима организму вампира. Поэтому небольшие колючки, которые я сумел засадить под кожу начальника стражи, принесли некоторые небесполезные наблюдения.
Во-первых, Лим действительно расстроен. Он не обратил внимания на мои подколки, а продолжил расспрашивать моего полубрата-полукровку о биографии полукровки своего племени. Вряд ли опечален ожидаемым общественным возмущением — Город так негодует на бестолкового начальника стражи, что бояться тому уже нечего. Собственно, город негодует почти с момента его назначения, но сковырнуть упертого эльфа с занимаемой должности так никому и не удалось.
Нет, его расстроило другое. Вампиры чуют всё, что связано с чужой кровью. Я ощутил, как напряглись его сосуды, как ускорился кровоток и стал давить на их стенки. От простой служебной оплошности такого не бывает.
Во-вторых, он поспешил сделать то, что обычно поручают страже, — помчался на звук рухнувших камней. Это не простое рвение, это…
…Ответ только один — ему дорога чистокровка. Причем не как утроба для производства эльфят, этот болван еще не понял, что она — чистая кровь из другого мира.
Значит, он влюблен? Как минимум — увлечен. Или нет? Всё же влюбился? Важное и полезное наблюдение. Знать слабость врага, а каждый эльфийский князь — враг моего Дома, очень важно. И кстати, я не зря так интересуюсь этой дамой, что-то в ней есть. Наша игра началась, и я никогда не прекращаю ее, пока не наиграюсь.
И есть одна проблема. Почти неделю мерзавец Энфиль не скрывался в театре, а был недобровольным гостем моего замка. Если его возьмут живым — Лимеас может постараться, — последуют очень неприятные показания. Конечно, это мелочь — слово каторжника против моего... И всё же. Мой статус в Доме определен моими успехами. Я всегда умел выполнять работу чисто. Про таких, как я, говорят: он пьет кровь в белом камзоле. До этой истории камзол оставался белым, но сейчас на нем появится пятно.
Слугам, которым было поручено устранить полуэльфа, не позавидуешь. Разговор с ними впереди.
А сейчас я должен первым найти мерзавца. Чтобы после встречи допросить его мог только некромант. Впрочем, это искусство эльфам не присуще.
Я должен быть первым… еще и для того, чтобы лично оторвать мерзавцу голову, потому что он покусился на то, что я уже считаю своим. Эта женщина мне интересна, и более того — я еще не изучил ее, не наигрался в новую игрушку и не решил, что делать с ней дальше. Никто не смеет мешать моим планам. Ни эльфы, ни полуэльфы-преступники. Первого я пока не могу достать, а второму лично перекушу горло. Мне неприятна мысль, что он посмел своими грязными лапами коснуться Лилии. Потому что…
…потому что она моя. Игрушка. И точка!
Мой конкурент суетится, к нему идет директор театра.
Власть официальных приказов против моего таланта? Сыграем, господин Лим.
Я спустился ярусом ниже. Антракт уже завершился, поэтому каждый встреченный мною мог быть лишь служителем.
— Эй, малый, — окликнул я пробегавшего гоблина-официанта, показывая ему сребреник. — Ты сможешь привести служителя, который лучше всех знает подвал театра?
Гоблин поймал монету…
— И еще три, если быстрей, чем в пять минут, — добавил я.
По моим подсчетам не прошло и трех минут, как посланец вернулся. Он почти тащил пожилого гнома, явно разбуженного.
Я кинул гоблину горсточку серебра, отчего гном проснулся окончательно.
— Почтенный, — сказал я, когда мы отошли на несколько шагов, — тебе известны основные ходы под театром?
Конечно же, говорил я не просто так. Из моего правого кулака вылетели несколько золотых монеток и скрылись в левом кулаке.
— Да, уважаемый господин, — ответил гном, чьи глаза последовали за монетками. — Я готов показать вам старинную схему и… и проводить.
Последние слова были не случайны — золотой ручеек опять перелетел из кулака в кулак.
Мы прошли коротким коридорчиком в каморку, где я непроизвольно зажал нос.
