– Месяц продержусь, – решил он, посмотрев в невидимое зеркало.
Все улицы Города отлого спускаются меж углубляющимися каньонами к огромной почкообразной площади, погруженной во тьму. Стены улиц и площади изрыты тесными жилыми ячейками и кафе – одни глубиной в несколько футов, другие простираются вглубь невидимой сетью комнат и коридоров.
На всех уровнях пересекаются мосты, подвесные леса и канатные дороги. К прохожим молча, назойливо прижимаются юные кататоники, одетые женщинами, в платья из дерюги и мерзкие лохмотья, лица густо, грубо размалеваны яркими цветами в попытке скрыть многослойные следы побоев – арабески рваных гноящихся шрамов глубиной до самых костей жемчужного цвета.
Торговцы Черным Мясом, плотью гигантской черной водяной многоножки, – достигающей иногда шести футов в длину, – которая встречается в стране черных скал и радужно-бурых лагун, выставляют на продажу парализованных ракообразных в тайных уголках Рыночной площади, видных только Мясоедам.
Хранители устарелых немыслимых ремесел, лопочущие по-этрусски, наркоманы, пристрастившиеся к еще не синтезированным наркотикам, спекулянты с черного рынка Третьей мировой войны, ампутаторы телепатической восприимчивости, остеопаты духа, следователи по делам о нарушениях правил, предрекаемых вежливыми параноиками-шахматистами, курьеры, вручающие бессвязные, написанные гебефренической стенографией судебные распоряжения об отвратительных увечьях души, чиновники беззаконных полицейских государств, торговцы подержанными изысканными снами и сладостными воспоминаниями, проверенными на клетках, чья чувствительность повышена во время джанковых ломок, и полученными в обмен на сырьевые ресурсы воли, запойные любители Тяжелой Жидкости, запечатанной в полупрозрачный янтарь грез.
Одну сторону Площади занимает кафе «Рандеву» – лабиринт кухонь, ресторанов, тесных спален, опасных железных балконов и подвалов, сообщающихся с подпольными банями.
На обитых белым шелком табуретах сидят голые Отщепенцы, потягивающие цветные сиропы через алебастровые соломинки. У Отщепенцев нет печени, и они питаются исключительно сладостями. Тонкие лилово-синие губы скрывают острый как бритва черный костяной клюв, которым они частенько разрывают друг друга в клочья в драках из-за клиентов. Во время эрекции эти твари выделяют из пенисов вызывающую привыкание жидкость, которая продлевает жизнь, замедляя обмен веществ. (И в самом деле, оказалось, что все вещества, способствующие долголетию, вызывают привыкание в такой же степени, в какой они эффективны при продлении жизни.) Наркоманов, пристрастившихся к жидкости Отщепенцев, называют Рептилиями. Несколько Рептилий с их гибкими костями и черно-розовой плотью развалились в креслах. За ушами у них растут веера из зеленого хряща, покрытого полыми, способными напрягаться волосками, через которые Рептилии впитывают свою жидкость. Веера, которые время от времени шевелятся от прикосновения невидимых потоков, служат также неким средством общения, известным только Рептилиям.
Во время возникающей раз в два года Паники, когда Город с адским шумом штурмует жестокая Полиция Грез, Отщепенцы скрываются в самых глубоких расщелинах стены, герметически закрываясь в глиняных ячейках и целыми неделями пребывая в биостазе. В эти мрачные, страшные дни Рептилии все быстрее и быстрее носятся по улицам, с воплями обгоняя друг друга на сверхзвуковой скорости, и их гибкие черепа колышутся на зловещих ветрах агонии, типичной для ничтожных тварей.
Полиция Грез распадается на катышки гнилой эктоплазмы, выметаемые старым джанки, кашляющим и харкающим на утренних ломках. Появляется Человек Отщепенцев с алебастровыми кувшинами жидкости, и Рептилии приходят в себя.
Воздух вновь неподвижен и прозрачен, как глицерин.
Матрос увидел свою Рептилию. Он переместился поближе и заказал зеленый сироп. У Рептилии были маленький круглый дискообразный рот из бурого хряща и ничего не выражающие зеленые глаза, почти полностью закрытые тонкой пленкой век. Матрос подождал часок, и наконец тварь уловила его присутствие.
– Есть яйца для Толстяка? – спросил он, и от его слов слегка зашевелились волоски на веере Рептилии.
Рептилии потребовалось три часа, чтобы поднять три прозрачных розовых пальца, покрытых черным пухом.
Несколько Мясоедов лежат в блевотине, не в силах пошевелиться. (Черное Мясо, подобно испорченному сыру, невыразимо приятно на вкус и вызывает тошноту, так что едоки едят, блюют и снова едят, пока не упадут в изнеможении.)
Скользящей походкой вошел накрашенный юноша и схватил одну из больших черных клешней, источавших сладкий тошнотворный запах, клубившийся по всему кафе.
БОЛЬНИЦА
Заметки о дезинтоксикации. Паранойя раннего отнятия… Все приводит в уныние… Тело безжизненное, рыхлое, вялое.
Кошмары отнятия. Кафе с зеркальными стенами… Пустое… Чего-то жду… В боковой двери появляется человек… Невысокий тщедушный араб, одетый в коричневую джеллабу, с седой бородой и серым лицом… У меня в руке кувшин с кипящей кислотой… Охваченный пароксизмом неотвратимости, я выплескиваю кислоту ему в лицо…
Все похожи на наркоманов…
Погулял немного в больничном дворике… Кто-то пользовался без меня моими ножницами, они испачканы какой-то липкой рыже-бурой дрянью… Наверняка эта сука-медсестра подстригает свою мочалку.
Жуткого вида европейцы захламляют лестницу, перехватывают сестру, когда мне нужно лекарство, выливают в раковину мочу, когда я умываюсь, целыми часами занимают туалет – вероятно, пытаются вытащить напальчник с бриллиантами, который запрятали в жопе…
И в самом деле, по соседству со мной обосновался целый клан европейцев… Престарелая мамаша легла на операцию, и там же поселилась дочь – проследить, чтобы старую манду обслуживали как следует. Странные посетители, видимо, родственники… Один из них вместо очков носит штуковины вроде тех, что ввинчивают себе в глаза ювелиры, когда рассматривают драгоценные камни… Вероятно, спившийся огранщик алмазов… Человек, который угробил Трокмортонский алмаз и был с позором изгнан из отрасли… Все эти ювелиры в сюртуках стоят вокруг Алмаза в ожидании Человека. Погрешность в одну тысячную дюйма полностью уничтожает камень, и им приходится специально выписывать из Амстердама типа, способного выполнить эту работу. И вот он, мертвецки пьяный, входит, пошатываясь, с огромным отбойным молотком и крошит алмаз в пыль.
Я не пытаюсь выяснить, что это за люди… Продавцы наркотиков из Алеппо?.. Торговцы выпоротками из Буэнос-Айреса? Подпольные скупщики алмазов из Йоханнесбурга?.. Работорговцы из Сомали? Уж коллаборационисты-то – по меньшей мере…
Непрерывные сны о джанке: я ищу маковое поле… Самогонщики в черных стетсонах показывают мне дорогу в ближневосточное кафе… У одного из официантов есть выход на югославский опиум…
Покупаю упаковку героина у малайской лесбиянки в теплой белой полушинели с поясом… Краду завернутый в бумажку дозняк в тибетском зале какого-то музея. Она то и дело норовит выкрасть его обратно… Я ищу место, где можно вмазаться…
