Пока толкались в пробке, по радио играла незнакомая музыка. Водитель такси, как ей показалось, был греком, от него пахло болотной водой, сгнившими водорослями, и этот запах встревожил Ли, напомнил ей о кипарисовых болотах в парке в ее родном городе.
Затем был дорожный знак «KYUPNHO» – или как-то так. Они проехали по мосту через узкую речку с растущими вдоль берегов ивами, свернули налево. Водитель что-то сказал по-русски, Таня ответила и показала рукой.
В реке женщины полоскали простыни, и, увидев их, их одинаковые одежды, Ли сразу поняла – приехали. В желудке у нее появилось давно забытое, подавленное ощущение – холод рыболовного крючка, вместе с которым в голове у нее тут же возник голос Марты: «Ли, дорогая, почему ты мне ничего не сказала? Почему не посоветовалась? Я знаю почему – боялась, что я тебя отговорю, да? Ты так сильно хотела увидеть его, посмотреть ему в глаза, что скрыла все от меня. Пожалуйста, будь осторожна».
Дальше был деревянный шлагбаум, у которого стояли два плечистых мужика в льняных одеждах. Когда машина остановилась, один из них подошел со стороны водителя и сказал:
– Сюда нельзя. Разворачивайтесь.
Таня объяснила, кто они и зачем едут.
– А-а, – мужик кивнул. – Ну тогда выходите, дальше пешком.
Таня кивнула и знаком показала Ли: «выходим».
Пешком в сопровождении двух мужиков они шагали по проселочной дороге. Справа росли ивы, слева – сплошные картофельные поля, на которых трудились десятки людей в белом. Впереди вдали – деревянные домики, и чем ближе они были, тем сильнее в желудке у Ли шевелился и дергался крючок.
Все нормально, успокойся, говорила она себе. У нас есть четкий план. Если что-то случится, нас будут искать. Я помню все протоколы, я делала это десятки раз – и да, я знаю, что в этот раз все иначе, я иду к человеку, который однажды уже подчинил меня; но я изменилась, я выросла, и если я хочу остановить его, мне придется пройти через это еще раз. Я уже проворачивала такое, я знаю, что делаю.
И голос Марты: ты уверена?
Да, уверена. Нет, конечно же, я не уверена. Но я знаю, что поступаю правильно. Мы уже делали интервью с лидерами культов, ты сама говорила, что это хорошая практика, эти бараны настолько самоуверенны, что часто сами себя выдают. Метод интервью уже помог нам разрушить несколько сект. Разве не этому ты меня учила?
Голос Марты в голове ничего не ответил.
В Куприне, уже на «новом» мосту их ждал человек – юрист Гарина, Тушин. Он был смуглый, полноватый, с аккуратно подстриженными усами; черные волосы намочены и тщательно зачесаны назад. На нем был костюм военного кроя, и Ли поймала себя на мысли, что он похож на южноамериканского диктатора, правителя какой-нибудь бедной банановой республики, в которой каждые пять лет случается переворот, и ей казалось, что и в глазах Тушина она видит некий трагизм полковника, которого протестующие рано или поздно обязательно повесят на фонаре – для полного сходства не хватало только фуражки, орденов и аксельбантов. Он поприветствовал их с Таней и помог им внести сумки с оборудованием в избу.
Вошел Гарин. Он был одет в новую идеально отглаженную рубаху и льняные штаны со шнурком на поясе и внешне чем-то напоминал ветхозаветного пастуха; ветхозаветность была немного разбавлена очками в тонкой оправе. Борода тщательно подстрижена, голова выбрита – явно готовился. Увидев его, Ли сама удивилась тому, как спокойна была – никакой паники или страха, наоборот – ее вдруг отпустило, потому что она впервые в жизни увидела его настоящим – обычный дед в белой рубахе. Он больше не казался ей огромным и красивым, как раньше, и это ее поразило. Она не могла поверить, что когда-то боготворила этого человека и ради него была готова на все.
– Где мы будем сидеть? – спросила Таня.
Он указал на плетеные кресла в углу.
– Давайте лучше подвинем их к окну, чтобы света побольше. Можете присесть, я посмотрю картинку?
Он сел в кресло, Таня закрепила камеру на штативе, включила.
– Волнуетесь? – спросил Гарин.
– А?
– Руки. У вас руки дрожат.
– Да, есть немного, – она сглотнула.
– А это кто? – Гарин кивнул на Ли и поздоровался с ней: – Здравствуйте.
Не узнал. Слишком изменилась. Да и потом, с чего она взяла, что он должен ее помнить.
– Это моя ассистентка, она отвечает за грим.
– Грим? А разве нам необходим грим?
– Да, если не хотите, чтобы зрители на экране видели ваше лицо, а не блик от софита у вас на лбу.
Он тихо посмеялся, вытер лоб платком.
– И то правда.
– Да не переживайте вы, это быстро. Помажем вас фотофинишем, пособолим брови.
Он улыбнулся.
– Как вы сказали – «пособолим»?
– Да, это мы так говорим. От слова «соболь».
– Как интересно. «Пособолим брови».
– Не, если не хотите, можем и не соболить, конечно.
– Ну, почему же, – он снова рассмеялся, – теперь мне прям интересно, как это выглядит. Так что давайте, мои брови в вашем полном распоряжении, соболите сколько влезет, я разрешаю.
Гарин говорил без умолку, обсуждал с Таней вопросы, просил переставить камеры, чтобы ракурс получше, повыгодней – был так увлечен собственной персоной, что попросту не замечал, как сильно напряжены гостьи. Ли еще раз проверила шокер; проверила, не видно ли его под кофтой – Таня про шокер не знала. Она и сама точно не знала, зачем его купила.
Она взяла косметичку, открыла, подошла к Гарину и стала наносить тональный крем ему на лоб. Сейчас ее ужасно веселило то, что он совершенно ее не узнает и не замечает.
– А давайте я сначала немного расскажу о себе, – сказал Гарин. – Я думаю, это будет логично. И еще, – он смотрел Тане прямо в глаза. – Мое главное требование – вы пустите интервью целиком, без монтажа. Я не хочу, чтобы мои слова извратили. Слишком часто в жизни сталкивался с таким.
– Разумеется, как скажете, – сказала Таня, поправляя ему петличку на воротнике. – Тогда мы просто снимем все на одну камеру, за ней буду стоять лично я. Прослежу, чтобы все записалось, без склеек.
– Постойте, – Гарин улыбнулся. – Я думал, вы сядете в кресло напротив. Как обычно берут интервью. Лицом к лицу.
– О нет, – сказала Таня, – совсем забыла вам сказать. Вопросы буду задавать не я. Я нашла более подходящего интервьюера. Ее зовут Лили. Лили Смит. Вы должны ее помнить. Она ваша бывшая студентка.
Ли опустилась в кресло напротив Гарина.
– Здравствуйте, профессор, – сказала она по-английски.
Секунд тридцать он просто молчал, и Ли казалось, она слышит, как в голове у него скрипят извилины – прикидывает варианты.
Потом улыбнулся – она увидела знакомый скол на переднем зубе; он специально не исправляет зуб, подумала она, потому что уверен, что этот скол придает ему очарования и харизмы.
