Остановившись перед очередными дверями, около которых дежурило аж четверо гвардейцев, Григорий велел мне подождать, а сам ужом проскользнул между створками. Я огляделся. Сесть поблизости было некуда, поэтому пришлось маячить на небольшом пятачке. Мелькнула мысль: а не дать ли дёру, пока не поздно? Но четыре дюжих молодца, бдительно наблюдавшие за мной со своих постов, отбивали всякую к тому охоту. Да и заблужусь я наверняка в этих коридорах-переходах. К несчастью, в Кремле я за свои шестнадцать лет так и не побывал.
Из-за плотно прикрытой двери начали доноситься голоса. Слов было не разобрать, хоть разговаривали явно на повышенных тонах. Причём женский голос доминировал. Я подумал, что Гришке всё же достаётся на те самые орехи, которых ему не хотелось. Наконец перепалка стихла. У меня бухнуло в груди и перехватило дыхание, когда пришло понимание, что настала моя очередь. Мне почему-то представилась грозная толстая тётка-генеральша в тяжёлом пышном, непременно зелёном платье, да ещё с «дамскими» усиками над верхней губой. И с родинкой на носу. «Всё нормально. Я же ничего плохого не совершил», – начал успокаивать я себя, мысленно готовясь к встрече с суровой дамой.
Сеанс аутотренинга был прерван появившимся Гришкой. Рожа у него была раскрасневшейся, уши горели как стоп-сигналы на свежепомытом внедорожнике. Зато улыбка была довольной, как у кота, который только что ополовинил содержимое хозяйского аквариума.
– Ты ещё не сбежал? – делано удивился он. Ха! Да если б я смог – только бы меня и видели! – Ну, тогда иди… знакомься.
Я вдохнул полную грудь воздуха, как перед нырком с вышки, и решительно вошёл в комнату. Красные стены с серыми мраморными фальш-колоннами. Белый с красным узором пол. Красная мебель. И золото. Много золота. Всё залито тёплым светом от огромного количества толстых свечей. От этого было душно, и не спасали даже открытые окна, дающие небольшой сквозняк, от которого пламя металось и вздрагивало. В глазах зарябило, и мне не сразу даже удалось разглядеть хозяйку этих поистине царских покоев. А заметив её, я вовсе потерял самообладание и начал озираться, в поисках почтенной матроны. Но, не найдя больше никого, вновь остановил взгляд на молодой симпатичной черноволосой женщине, на вид ровеснице Гришки. Она сидела за письменным столом и с интересом изучала меня. И в этот момент стомиллионовтыщьвольтным разрядом в голове взорвалось понимание – какую именно матушку имел в виду Орлов!
Ярастерянно оглянулся на Григория. Весь его вид выражал сплошное удовольствие от удачно проведённого розыгрыша. Шутник, блин!
Что… что теперь?! Кланяться? В ноги валиться? Спасительная мысль отодвинула на задний план надвигающуюся панику: мне же никто не говорил, что это императрица. Можно прикинуться валенком, выиграв при этом немного времени. Я поклонился в пояс. Надеюсь, что не очень неуклюже. Вот надо было хоть потренироваться. Выпрямившись, поймал взгляд Екатерины. Если не ошибаюсь, она тоже забавлялась, но и некоторая толика удивления там присутствовала. Надо пользоваться её хорошим настроением.
– Здравствуйте, сударыня, – начал я, стараясь, чтобы голос не дрожал, и со всевозможной почтительностью. – Простите, не знаю, как к вам обращаться. Нас не представили, да и Григорий не сказал, к кому меня привёл.
Вот тебе, хохмач. Получи камень в огород. Теперь или хана мне, или…
– Подойди, паренёк, не бойся, – впервые подала голос царевна… царица? Тьфу! Ну, понятно, короче. Я приблизился к столу. – Значит это ты моего богатыря от смерти лютой спас? – продолжаете, значит, развлекаться. Эх! С удовольствием бы поучаствовал, если б коленки не дрожали.
– Да какая там смерть-то? Так, помог самую малость, – повторить, что ли подвиг Мордюковой на вступительных в театральный институт, и вытереть нос рукавом? Нет, переигрывать нельзя.
– А он утверждает, что спас. А впрочем, не будем об этом. Я уже решила, что ты достоин награды. Можешь просить, чего желаешь. И говори смело, ибо перед тобой твоя императрица!
Шах и мат! Инкогнито раскрыто, и видимо, ради этого момента, а точнее для забавы от моей реакции был затеян этот камерный спектакль. Но мне удалось чуть оттянуть время «Х» и немного собраться. Я бухнулся на колени:
– Матушка императрица…
– Встань, встань же, – опа! Раздражение в голосе. Быстро подняться. – Ну… я жду!
Аттракцион «Почувствуй себя кузнецом Вакулой». Хоть черевички проси. Вот только, боюсь, что попросив что-нибудь ценное, разом испорчу мнение о себе: слишком стандартно. Хотя, неплохо было бы притащить домой из восемнадцатого века какую-нибудь штуковину. Желательно подороже. Но – «домой!» – вот ключевое слово и то, что мне надо!
– Государыня, – голос всё же предательски дрогнул от мешанины эмоций, – дело в том, что я иду в Петербург для встречи с Михаилом Васильевичем Ломоносовым. А он, как мне известно, сейчас мало кого принимает у себя. Поэтому, я был бы счастлив, если б вы оказали мне протекцию перед вашим академиком.
А контрпартия удалась! Глаза Екатерины расширились от удивления. Но ответить ей не дал Орлов, перехватив инициативу.
– К Ломоно-осову идёшь? – протянул он, и, обойдя меня, пристроился в соседнем с императрицей кресле. Поставил локти на стол, и, подперев кулаками щёки, уставился на меня. – А на кой тебе к Василичу-то? Учиться что ли?
– Да нет, выучился уже, – с Орловым разговаривать было проще, и я мысленно поблагодарил его за то, что он встрял в разговор. И в то же время раскрывать истинную причину моего рвения к учёному нельзя. Страшно. Надо срочно придумать легенду. – Экспериментировал я.
– Вот как? И с чем же? – Гришка ироничен. Действительно – с чем, с чем, с чем я мог экспериментировать?! Вот, если только… точно! Это идея!
– С воздухом. Почему дым кверху поднимается?
– Почему? – Екатерина заинтересовалась. Отлично!
– Потому, что тёплый. Пепел же от костра сначала вверх летит. А я раз лоскут материи кинул. Его тоже подняло. А потом вниз опустило. А почему? Потому что тепло из-под него утекло. Я и подумал: если не дать теплу утечь, может оно и дольше полетает? Вот, смотрите, – взглядом испросив разрешения, я взял из стопки чистой бумаги один лист, придвинул чернильницу, нарисовал парашют, – сначала так сделал. Снизу камешек привязал. Полетело. Потом догадался и вовсе тёплый воздух в шарик заключить. И ещё…
Я рисовал, безжалостно передирая идею братьев Монгольфье, дополняя рисунок стрелками, силами и формулами. Может быть, что половина из этих формул ещё не открыта. Плевать. Всё равно они об этом не знают. А я был в своей стихии. Окончательно перебороть страх мне помогло слабое ощущение на грани подсознания, что всё происходящее сказка, приключенческий роман, но никак не всамделишная реальность.
– … и вот так у меня получилось поднять в воздух курицу… ну цыплёнка. Но крупного. С четверть версты пролетел. Потом солома прогорела. И всё – на землю вернулся. А если большой шар сделать, то и человека поднять можно.
– И что ж не сделал? – Орлов задумчиво обгрызал ноготь на указательном пальце.
