Местность, которая раскинулась тут, рядом со средним течением, страшная, дикая, губительная. Глухая Вильва — речка опасная. На участке, вдоль которого развернулась сеть лагерей, там, где течение средней силы, по обоим берегам не встретишь человеческого жилья. Только болота и комариные тучи. Но если неспешно спускаться дальше, вниз по течению, уже есть надежда встретить людей.
Идея сплавляться принадлежала Вовку. Для этого блатным удалось раздобыть моток крепкой проволоки. Не очень большой. Но достаточный для того, чтобы крепко связать между собой несколько бревен. Пока не ударили морозы, плыть по течению вполне реально по ночам. По приблизительным подсчетам до первого человеческого жилья беглецы смогут добраться за двое-трое суток после того, как начнут сплав. Погоня уляжется тоже через несколько дней — если собаки не возьмут след, а заключенные найдут в себе силы переждать все это время в таежной чаще.
Собственно, на этот случай, как понял Игорь, старый вор «готовил» несчастного Леньку Рохлю. Не выдавая свою осведомленность в отвратительных подробностях плана бегства, Вовк перехватил инициативу: предложил вариант спуска по течению вниз. Это довольно простое решение в значительной мере могло снять важную проблему еды. На первых порах беглецы попробуют перебиться сухарями, которые собирали воры и смогли незаметно принести на лесосеку. Сухой хлеб сложили в самодельную сумочку. Голуб прихватил ее, когда пошел первым. К тому же осень в тайге открывала перед мужчинами много возможностей, даря грибы и ягоды. Кроме небольшого запаса сухарей, им посчастливилось раздобыть спички и вооружиться самодельными ножами и пиками: на побег пахана слаженно работали все уголовники, связанные круговой порукой и кровавым обетом молчания.
Значит, решил тогда Игорь, можно попробовать обойтись без людоедства. И при таких раскладах план добраться до Соликамска казался вполне осуществимым. А там, как предупредил Балабан, в определенном месте, по определенному адресу их ждут уже со вчера. Конечно, придется пробиваться через тернии и немного потерпеть лишения. Но впереди — дорога… ну, если не к звездам, то не в безысходность как минимум.
Вот какие мысли роились в голове Вовка, когда он вместе со старым вором и щербатым Голубом пробежал метров двести.
А тогда эхо принесло слабый, не такой уж близкий, но все-таки настоящий, не воображаемый звук выстрела.
Автоматная очередь.
Длинная.
Побег заметили.
— Ноги! — крикнул на бегу Балабан и припустил так, будто у него отнялись годы и открылось второе дыхание.
Настал миг, когда Игорь почувствовал — он уже не успевает за старым злодеем, даже отстает от него. Вовка охватила паника: сейчас блатные оторвутся от него, запетляют, исчезнут с глаз, бросят его посреди тайги. Преследователи с собаками погонятся за кем-то одним, это поможет двум другим выиграть время. Его осенило: вот в чем был настоящий план — скинуть хвост, разделиться, заставить фраера бегать между деревьями, плутать, сбиться с дороги. Рано или поздно погоня все равно выйдет на одинокого беглеца.
Только что мелькнуло — Голуб обернулся на ходу, рявкнул, не боясь быть услышанным:
— Бегом! Копытами шевели, Офицер! Твою мать, беги!
В спину будто толкнули — Вовк рванул, несколькими широкими прыжками догнал сообщников, дальше троица шла почти голова к голове.
Сколько так пробежали, Игорь не представлял. Расступались сосновые стволы, он не избегал кустов, продираясь сквозь них и рвя одежду. Как-то повезло не запахать носом, дыхание выровнялось в такт движениям. Казалось, все другие звуки вокруг исчезли. Когда внезапно остановило короткое «стой!», Вовк тут же подломил ноги, упал лицом в осеннюю траву, закрыл глаза. Из груди вырвались частые хриплые звуки. Он будто нырнул в глубокий бездонный колодец.
Вынырнув, увидел себя на спине, глаза провожали белые, причудливой формы облака. Осторожно повернулся на бок, в груди сразу закололо, но скоро прошло. Тронул кончиками пальцев поломанный нос, будто для проверки, все ли в порядке. Ничего не изменилось, нос оставался искривленным и, наверное, уродовал лицо. Почему так беспокоится о внешности, Игорь не мог себе объяснить — но пришло само собой: он на воле, так или иначе найдет Ларису с Юрой, и родные люди увидят своего мужа и отца некрасивым.
Мужа…
Сейчас там другой глава семьи. Свобода уже не выглядела чем-то призрачным, недостижимым, опасным. Первые шаги сделаны, значит, нужно двигаться дальше. Вовк сел, стараясь не делать резких движений, окончательно выровнял дыхание. Осмотрелся. Проша Балабан и Голуб лежали рядом, также постепенно приходя в себя.
— Идем? — спросил Вовк.
— Надо, — прохрипел старый вор, но попытки подняться не делал, лежал дальше.
— Что?
— Сдулся Балабан, — послышалось в ответ. — Вам меня тянуть, братишки. Без меня вы никто. Все в Соликамске на Балабана заряжено.
Тем временем Голуб тоже сел, подвинулся ближе к стволу сосны, оперся. Игорь метнул взгляд в его сторону.
Выражение лица щербатого блатаря ему не понравилось.
8
До берега Глухой Вильвы добрались, когда солнце начало садиться.
От места вынужденного привала пришлось все время идти не так быстро, как на старте. Балабан наконец-то отдышался, поднялся, пошел, но быстро двигаться не мог — наверное, все же не рассчитал сил. Держался за сердце, кривился, в какой-то момент выкашлял кровь и небольшой кусочек легких. Голуб такому повороту событий совсем не удивился. Вряд ли состояние здоровья пахана в последнее время было для его окружения большим секретом. Другое дело — старый вор скрывал его от посторонних, а Офицер своим так до конца и не стал…
Сейчас ясно: дальше Балабан сможет идти, только если хорошо отдохнет. Но Игорь прекрасно понимал: случилось то, чего не учел даже хитрый ум старого блатаря. Потому что главным грузом для беглецов вдруг сделался он — тот, от кого зависел успех их рывка.
Пока что это не обсуждалось. Наоборот, Голуб с Вовком сначала вели Балабана, поддерживая под руки с двух сторон. Потом начали чередоваться. Наконец старый вор велел отпустить его, мол, уже нормально пойдет сам, и правда пошел. Но нужный темп все равно был утрачен. В успех задуманного Игорю верилось все меньше.
На берегу решили сделать привал подольше. Балабан устроился дальше от воды, коротко приказал Голубу принести ему попить. Ни фляжки, ни кружки беглецы с собой, ясное дело, не захватили. Так что щербатый, недовольно скривившись, все-таки подчинился, зачерпнул воды в горсть, напоил старого вора, как коня. Тот попросил еще, потребовал сухарь, молча захрустел. Игорь с Голубом тоже кое-как утолили голод и жажду, следя при этом за тем, как солнце медленно и уверенно садится за верхушки деревьев.
— Идти пора, — произнес Балабан, дожевывая последний кусок сухаря и слизывая прилипшие к ладони крошки.
— Куда? — В голосе Голуба слышалось равнодушие.
