Ситуация слишком стремительно становилась идиотской, раскручиваясь до глухого угла. Левченко видел неприкрытую обиду на девичьем лице — и ничего не мог с собой поделать. Масла в огонь подливала Стефановна самим своим видом: стояла возле стола, сжав губы в прямую линию и высказывая тем самым немой упрек.
— Люба. Ну, как-то неправильно. Хоть проведу.
— Не стоит, Андрей. Занимайтесь своими делами. Еще увидимся, Сатанов не так уж велик.
Прежде чем Левченко придумал ответ, Люба махнула худенькой рукой и вышла. Не сдержалась — сильнее, чем следовало, хлопнула дверью.
Звук дал сигнал — Андрей сорвался:
— Ну, Стефановна, вот как это понимать?! Мы столько раз говорили с вами! Ей-богу, никто не просит вас устраивать мою личную жизнь!
— Не в коня корм! — огрызнулась хозяйка. — Это вместо благодарности мне, Андрей? Не думала я, ох, не думала, что вы солдафон! Видела всяких, но такого!.. Девушку бы пожалели!
— Сами пожалейте ее, Полина Стефановна, сами! — разошелся Андрей. — Вот Антон Саввич, пожилой человек, не даст соврать: вы же буквально в койку ее ко мне кладете!
— И не стыдно вам так говорить при посторонних? Обо мне?
— Антон Саввич — человек не посторонний, раз вы всех втравили в эту аферу со сватовством! Кто вас просил, вот кто? Только не говорите, что Любина инициатива!
— Как раз Любина! Девушка боится, не знает, как к вам подступиться! Вы волком смотрите! Надо же быть слепым солдафоном, чтобы не замечать ничего! Дальше своего носа не видите! Тьфу на вас, как вы надоели, как замучили!
Нещерет кашлянул, привлекая к себе внимание.
— Так-так, уважаемые! Товарищи! Граждане! Как говорят в боксе — брэк! Полина, вы правда…
— Что правда?
— Слишком увлеклись. Не нужно. И моя вина тут есть. Андрей, это я Любу привел. Точнее… простите, мы договорились с Полиной Стефановной. Что-то вроде свидания, свести вас… Извините, неудачная идея. Должен был предусмотреть… Поддался, хотелось сделать что-то хорошее… Признаю ошибку, признаю. Больше не повторится.
— При чем тут ошибки! — Левченко уже не находил сил сдерживаться. — Не время! Не те времена! Тьфу, совсем запутался, заговорился! Короче говоря, я вас обоих очень прошу — не нужно никаких сведений! Вообще ничего не надо! Саввич, тем более сейчас, вы же понимаете, о чем я.
— Андрей, вы правы. — Нещерет говорил твердо, уверенно, и в голосе появились нотки, которые вынудили притихнуть даже не на шутку разгневанную Полину Стефановну. — Обстоятельства изменились. Я этого не знал, никто из нас представить не мог…
Наткнувшись на взгляд Левченко, он замолчал. Все вокруг начало смешиваться, становиться с ног на голову.
— Большая просьба, товарищи. Одна, но огромная. Пожалуйста, давайте я сам разберусь со своей личной жизнью. Отныне и в дальнейшем за моей спиной и без моего участия вы меня ни с кем не знакомите, не сводите, заочно не жените. Согласны?
— Вы так грубо говорите, Андрей, — с упреком заметила Полина Стефановна.
— Наоборот, я за свою жизнь столько не извинялся, сколько в эти дни перед вами, — отрезал он. — Готов еще раз просить прощения, только бы это помогло нам установить раз и навсегда: даете мне покой во всем, что касается так называемых амурных дел. Годится?
Хозяйка вздохнула и сделала для себя вывод:
— Не любите вы никого, Андрей Левченко.
— Вы ошибаетесь, но сейчас не об этом.
— А о чем? — Внезапно пожилая женщина поняла: произошло-таки какое-то событие, способное встревожить невозмутимого, временами ироничного доктора Нещерета. — Слушайте, я только теперь обратила внимание. Антон Саввич, Андрей, вы чего-то недоговариваете.
— Вряд ли вас это успокоит, если я расскажу то, о чем уже знает доктор, — произнес Левченко. — Единственное: надо быть осторожнее, пока нет объяснения… гм… некоторым явлениям природы. Вот почему Любу вы напрасно отпустили.
— Я хотела ее удержать. Девушка сама сорвалась. Может, я не то брякнула или она меня не так поняла… Сидели, разговаривали, она начала истерить…
— Мы договорились к этому не возвращаться, — напомнил Андрей. — Будьте тут, во двор ни шагу. Саввич, оставайтесь с женщиной. Я Любу догоню, проведу, заодно сам с ней поговорю. Думаю, она все поймет. Девушка хорошая. Нам просто стоит когда-то поговорить по душам. Вот и случай.
Надев фуражку, Левченко вышел и просто с крыльца не пошел — побежал по тропинке, надеясь догнать обиженную медсестру достаточно скоро.
4
Он обрадовался такой возможности.
Вот он — прекрасный момент расставить все точки над «і» и объяснить Любе: она тут ни при чем. Без богатого опыта общения с женщинами, не имея права никого пускать в свою жизнь надолго, тем более навсегда, бережно храня свою тайну, свое второе и главное «я», Андрей мысленно искал правильные слова для Любы.
Не зная, что и как следует говорить, он собирался сказать правду, только правду и ничего, кроме правды. То, что она красивая и смелая. Потому что не всякая девушка выдержит в партизанах, в лесу, в сырой землянке, среди грязных мужчин, которым сам черт не знает, что стукнет в голову, — и сохранит себя. То, что он ценит ее внимание и доверие. То, что она правда ему очень нравится и при других обстоятельствах у них, наверное, все могло бы сложиться. Но не война тому причиной. Есть вещи, о которых он не готов, не имеет права поведать никому. А если так, то самое лучшее в их ситуации — просто оставаться добрыми друзьями. Без лишних надежд, без лишних обид.
Андрей никогда никому не говорил подобных слов. И боялся: стоит догнать Любу, как речь сразу рассыплется. Выдавит из себя какие-то обрывки, чем обидит девушку, которая не заслужила, действительно не заслужила такого отношения, еще больше. Вот же — он вообще не собирался ее обижать, а вышло — обидел.
Черт побери!
Сумерки уже переваривали все вокруг. Ночь обещала быть достаточно светлой и теплой. Первый день осени совсем не ощущался. Казалось, август продолжается и еще погреет в этом году.
Знакомая тропинка пробежала через кусты, повернула и вывела к старой стене. Отсюда путь пролегал через поле, метров пятьсот открытой местности. Человеческую фигуру впереди можно было бы разглядеть.
Андрей поддал ходу. Вытянул шею и вгляделся в темноту, буквально нащупывая Любу далеко перед собой. Странно, но девушку он не увидел, хотя другой дороги тут не было. Ходят еще через лес, но не поздно вечером и точно не для того, чтобы срезать путь. Наоборот, по лесу не так удобно, пришлось бы сделать немалый крюк, чтобы зайти в поселок с противоположной стороны. Учитывая обстоятельства, Люба вряд ли выбрала этот слишком длинный путь.
Оставив стену позади, Левченко пробежал еще несколько шагов — и вдруг остановился. Поставив ноги чуть шире плеч, он напрягся, насторожился. Будто охотничий пес на охоте, прислушивался к темноте и тишине. Ничего подозрительного не услышав, на всякий случай примостил руку на кобуру. Пальцы машинально расстегнули ее. Пока не вполне понимая причину внезапной тревоги, полагаясь только на чуйку опасности, привитую в подростковом возрасте, Андрей замер, постоял так несколько минут, старательно всматриваясь в ночь, тогда гаркнул, не жалея легких:
