Своему решению не удивился. Просто чем дальше стоял и думал, тем большим было убеждение: все правильно, другого пути нет. Хотя бы от гири этой, от Деда избавиться. Тогда рвануть дальше. Коля-Партизан битый, но все равно перепуганный. На него давить проще. Делать будет как скажут, потому что страшно за собственную никчемную жизнь вечного предателя.
Ловкие пальцы стиснули лезвие.
Жест фокусника — и вот правая рука сжимает рукоятку.
— Верно, Дед. Без тебя нас тут скорее схапают, — произнес успокаивающим тоном. — Делаем так, братва.
Уже приготовился соврать красиво напоследок, окончательно усыпляя опасения седого бандита.
И замер.
Расправил плечи. Вытянул шею. Даже прищурился, прислушиваясь к чему-то.
Луна выплыла из-за верхушек, светила на них. Ночное сентябрьское небо было сейчас чистым, темным и многозвездным.
— Что? — встрепенулся Партизан, а Дед шевельнулся тоже, заметив стремительную перемену в поведении товарища.
— Тс-с-с, — поднял Голуб руку. — Слышите?
Спросил, потому что сам не был уверен, что услышал в лесу какой-то звук. Так, будто кто-то двигался совсем рядом. Приближался, крался, оставаясь невидимым и почти неслышным. Партизан с Дедом тоже замерли, насторожив уши, но больше подозрительных звуков не было.
Разве что.
Хрустнуло что-то сбоку. Будто нога — или тяжелая лапа — наступила на подсохшую ветку.
Рука крепче стиснула самодельную наборную рукоятку.
Или от перенапряжения шумит в голове и ушах.
Или тут, в лесу, рядом с ними, и правда кто-то был.
Легавые? Подкрадываются, берут в кольцо?
Не могли они догнать так быстро. И не подкрадывались бы так долго — наверное, почувствовали, что замечены. Нет, это что-то другое. Может, зверь бродит рядом… Некстати вспомнились сатановские байки о каком-то здешнем оборотне, над которыми можно разве что посмеяться. Народу после оккупации еще и не такое мерещится. Но все равно тут, рядом, кто-то кружит, это Голуб чувствовал чем дальше, тем яснее.
Снова хрустнуло.
Теперь уже Партизан дал знак — услышал. Дед на земле заметно встревожился, завозился, ужом подбираясь ближе к кусту.
— Коля, — окликнул Голуб, говоря одними губами.
Тот молча повернулся. Лунный свет отразил на лице испуг, это просматривалось даже в темноте ночи. Кивнув в сторону, Голуб дал понять — надо идти на звук и проверить, что там. Партизан мотнул головой. И тогда Голуб выставил перед собой финку лезвием вперед, прошипел:
— Иди.
— Сам… иди… — ответил Коля-Партизан и тут же, с перепугу набравшись духу, крикнул, аж эхо пошло между деревьев: — Кто тут? Кто? Выходи! Выходите!
В ответ — тишина.
Но в следующее мгновение сзади, уже не очень скрываясь, захрустел хворост под шагами. Голуб огляделся. Кто бы это ни был, человек или зверь, невидимка двигался быстро, ловко, не давая возможности зафиксировать себя и свое передвижение.
— Иди — велел Голуб, тоже перейдя на нормальный голос. Потом развернулся, крикнул в темноту: — Ты! Слышишь, нас больше! У нас оружие! Выходи, поговорим!
Снова никто не ответил.
Сделав несколько широких шагов, переступив через раненого, он приблизился к Партизану вплотную. Дернул к себе, легонько уколол острием ножа под шею. Тот не сопротивлялся, уже не зная, кого и чего надо бояться.
— Пошел, — зашипел Голуб. — Я прикрою, я тут. Не оставлять же вот его, — кивок в сторону Деда, который для него ничего не значил, просто нашлось оправдание, почему не идет сам. — Потому что я тебя на месте порешу. Теперь начинаем зарабатывать на право жить. И я его тут даю. Дошло? До обоих? Бегом, я сказал!
Кольнул ножом во второй раз.
Подействовало.
Для чего-то расправив плечи, Партизан сначала нерешительно, потом увереннее двинулся вперед, за деревья. В ту сторону, откуда только что все слышали какие-то признаки движения. Крался, будто ожидая выстрела. При этом старался держаться в поле зрения Голуба, время от времени оглядываясь. Чем дальше отходил, тем чаще, чуть ли не на каждом шагу, поворачивал голову.
Это случилось в миг, когда Коля Яковина по кличке Партизан взглянул на своих товарищей в очередной раз.
Откуда-то взялась темная фигура — ни он, ни тем более Голуб заметить вовремя не смогли. Даже если бы заметили, уберечься не успели бы: что-то высокое, хищное внезапно выскочило из-за ствола, мимо которого как раз осторожно проходил Коля. Он громко крикнул — и тут же его резко дернули, поволокли. Он и нападающий исчезли с глаз. Снова крик, в этот раз — предсмертный.
А потом Голуб, вытаращив глаза, увидел, как что-то с силой отбросило от себя назад бездыханное тело.
Оставаться на месте уже не мог. Плюнув на все и всех, закричал, подбадривая себя. Обернулся и, не обращая внимания на крики оставленного на произвол судьбы Деда, рванул подальше, не разбирая дороги. Кажется, сначала тоже кричал. Потом перестал, лишь несся широкими скачками, не выпуская из рук финки.
Нога зацепилась за корягу.
Голуб упал навзничь. Нож при этом выпал из руки. Тяжело дыша, хотел встать, чтобы бежать дальше.
Замер.
Рядом снова кто-то был. Кто-то быстрый, безжалостный, хищный.
Ночной лесной охотник, от которого не убежишь.
— Что тебе нужно?! Что тебе нужно?!
Голуб думал — орет. На самом же деле только раскрывал рот, будто пойманная и выброшенная на берег рыба.
Тяжелое прерывистое дыхание совсем рядом.
Темный силуэт закрыл лунный круг.
Наконец Голуб смог разглядеть преследователя.
На короткий миг обрадовался, потому что разобрал, кто перед ним.
Человек.
Значит, можно разговаривать, договариваться.
А когда увидел это вплотную — закричал.
Отчаянно.
Без надежды на спасение, будто предсмертный крик способен отпугнуть того, кто уже наносит смертельный удар…
Часть третья
Приближение
Глава седьмая
Номер восемь
1
— Как можно это объяснить, товарищ старший лейтенант?
Сомов смотрел на Левченко снизу вверх. Когда тот протянул рапорт, велел докладывать устно. Но пока Андрей говорил, пробегал глазами исписанные листки, при этом постепенно сползая на стуле вниз. По завершении отчета капитан уже сидел, упираясь плечами в спинку. При этом откинулся так далеко назад, насколько она позволяла, вертел в пальцах остро заточенный карандаш и поглядывал исподлобья.
