Тем самым обрушив на капитана не благодать, но кару.
Виктор получил все причитающееся за свои подлые дела.
После рассказа Полины Стефановны о сатановских страхах еще в дни оккупации Лариса готова была поверить пусть не в мистическое проклятие — это было бы уже слишком для рациональной математички! — но в существование чего-то необычного, невероятного, можно сказать, фатального, что с некоторых пор существует вокруг поселка. До нынешнего утра она время от времени старалась отыскать хоть какое-то правдивое объяснение. Не находила — и начала воспринимать все связанное с местным хищником как что-то, похожее на задачу по высшей математике.
Но про то, что называют Божьим промыслом, вспомнила только сегодня утром.
Провела параллель от их с Игорем замыслов к неожиданному, осуществленному одним невидимым ударом, решению их главной проблемы. И готова была поверить в то, что жуткий ночной охотник является ничем иным, как безотказным оружием в руках Всевышнего.
Ведь отныне не только у нее, законной вдовы погибшего при исполнении офицера НКВД, развязаны руки. Будет иметь не просто пенсию за Сомова, что в условиях военного времени не так уж и плохо, а и полную свободу передвижения. Ларисе никому не придется объяснять, почему вдруг она решила собрать вещи, взять несовершеннолетнего сына и уехать подальше от места, где страшной смертью пал ее муж.
Наоборот — куда бы она ни приехала, ей обязаны помогать в первую очередь.
Потому что Сомов служил в органах государственной безопасности, зарекомендовал себя очень хорошо. Так что его семья имеет право на те льготы, которые предусмотрены во время войны. Когда все закончится, Лариса будет иметь еще больше прав как вдова офицера НКВД. Конечно, не бесконечных. Уже сейчас собственными глазами видела, чем статус инвалида войны, вдовы солдата или командира Красной Армии либо сироты, который потерял родителей в военном водовороте, отличается от статуса сотрудника НКВД и членов их семей.
Живя с Сомовым, не думала, что это справедливо.
Теперь же получила определенные дополнительные возможности для себя. А значит, и для своего сына. И главное — нет никаких препятствий для успешного воплощения их с Игорем плана воссоединения семьи.
Потому что единственного, кто упорно искал Вовка, давнего его врага капитана Сомова уже нет среди живых. Остальным офицерам НКВД на самом деле чихать на отдельно взятого сбежавшего из лагеря, который, может, далеко не убежал, гниет где-то на дне болота. Проблем хватает.
Юра с Борисом снова вытащили щенка во двор. Мальчики всерьез увлеклись его дрессировкой, и Ларису это устраивало. Занятые собой, дети не требуют к себе повышенного внимания. Значит, у нее есть время для принятия подобных решений.
На работу ей разрешили не выходить. Приехал на подводе одноногий директор школы Иван Худолей лично. Выразил соболезнования, покачал головой и совсем не возражал против отгула. Наоборот, сам настаивал на этом, убеждая: приехал, чтобы на день-два отпустить женщину, у которой такое горе. Или на три дня, если разрешат похоронить. Обещал всестороннюю поддержку парторг Маковник, прикатив на расшатанном немецком велосипеде. Заходил доктор Нещерет, ненадолго, спрашивал, не нужен ли какой-нибудь укол.
Сочувствие общее — и вместе с тем никто трогать не будет.
Так что встретиться и поговорить с Игорем, который, как и все, наверняка уже знает про ночное происшествие, ничто не помешает.
А принимать решения и действовать нужно теперь быстро и аккуратно одновременно.
Узнав, что детвора не хочет есть, Лариса на всякий случай напомнила Борису как старшему из их пары, где стоит сваренный вчера борщ с картошкой, свеклой и сушеными грибами. Закуталась в платок, сказала, скоро будет, и поспешила к Дому культуры: сторож должен уже быть на посту. Пока шла, мучила себя только одним, однако серьезным вопросом: Юра же узнает родного папу, так что придется объяснять сыну, как тот должен относиться к его появлению потом, когда Игорь найдется на новом месте. И почему придется брать фамилию Волков. Так ни до чего и не додумавшись, решила: Юра не такой уж и маленький. Сам во всем разберется.
В своего сына Лариса верила.
Уже выходя на улицу, которая вела прямо к Дому культуры, на миг остановилась, будто натолкнувшись на еще одну мысль: ее мужа зверски убили, а она, не скрываясь, спешит к бородатому сторожу. Который неизвестно откуда тут взялся. Сразу стрельнуло: вдруг появление начальника милиции не случайно? А если он о чем-то догадался или хотя бы подозревает?..
Нет!
Энергично тряхнув головой, Лариса отбросила такое допущение. Если бы не знала Андрея Левченко немного ближе, если бы не общалась с ним, не имела случая почувствовать этого боевого офицера — точно насторожилась бы. Конечно, старший лейтенант появился неожиданно, вел себя как-то странно, кажется, чего-то недоговаривал. Но все списывалось на общую сатановскую атмосферу: кому-кому, а Левченко сложнее всех. Легко можно запутаться, наверное, туго. Вот оправдание встречи со сторожем — вопрос безопасности…
Пусть трудности сначала возникнут, решила Лариса. А уж потом она станет их преодолевать. Потому что, пока ничего опасного не происходит, эти все действия на опережение на самом деле могут сыграть плохую службу. Чрезмерная же таинственность вполне способна привлечь ненужное теперь внимание не только к ней, но и к сторожу. Вот что действительно нежелательно.
Игоря на месте не оказалось.
Такого поворота Лариса совсем не ожидала. Еще не придумав, чем оправдать интерес, спросила у киномеханика, где сторож Волков. Тот равнодушно пожал плечами: мол, не вышел с утра. Заведующая послала к нему кого-то, кто был под рукой, так узнала — дома, болеет. Что-то в груди, фронтовая болячка. К этому киномеханик отнесся с пониманием. Сам на фронте потерял пальцы на руках, два на правой, один — на левой, к тому же легкие беспокоят, шальная пуля зацепила.
Пока инвалид не начал интересоваться, для чего ей нужен сторож, Лариса поблагодарила, прервала разговор и быстро попрощалась. Не надо проявлять к нему лишний интерес. Но вот то, что сторож болен, Ларису взволновало. Успокоило разве то, что Игоря видели с утра люди. И не тревожатся, потому что мало ли какой недуг уложил в постель вчерашнего фронтовика. Тут страшнее вещи происходят. Отец одного из учеников, безногий танкист, который только теперь, когда Подолье освободили, вернулся из госпиталя в родной Сатанов и почти каждую ночь ведет танк на фрицев лоб в лоб, потом приказывает экипажу десантироваться с брони. И единственный способ прекратить эти ночные кошмары — позволять безногому напиваться до чертиков.
Есть кого жалеть. На этом фоне Игорь еще тьфу-тьфу-тьфу. Лариса сама успела в этом убедиться, совсем недавно.
Стараясь и не привлекать к себе лишнего внимания, и по возможности держаться в стороне от центральных поселковых улиц, она, сделав немалый крюк, пробралась на окраину, к дому Игоря. Не встретив на своем пути никого, чье подозрение могла бы вызвать невольно. Возле калитки снова настороженно огляделась, решительно толкнула ее, вошла. Пересекши двор, шагнула на крыльцо.
