Так оценивают ситуацию на войне, когда смерть совсем рядом и ее не избежать. Умирать все равно не хочется. Но еще больше неохота гибнуть, не попытавшись сопротивляться.
Это пролетело быстро. Андрей принял решение и даже оправдывал его для себя, будучи уже в движении.
Посчитал мысленно до десяти, дав возможность невидимому врагу решить: он банкует.
А потом дернулся вправо, сгибая при этом ноги в коленях, наклоняясь и ныряя, выигрывая секунды, выходя из сектора обстрела, стараясь перехватить инициативу.
Шанс был мизерный.
Левченко был обязан им воспользоваться.
Не из-за бесшабашной смелости — рефлексы сработали.
Однако он не учел, что Катерина Липская не будет стоять смирно и смотреть на все это со стороны, терпеливо ожидая, чья наконец возьмет. Как только Андрей выпустил ее из поля зрения, справедливо считая — противник за спиной опаснее, женщина резко подалась вперед, на ходу сбрасывая с плеча противогазную сумку.
Замахнулась. Мотнула.
Удар пришелся Левченко не прямо в голову, а по косой зацепил затылок и плечо. Но этой внезапной атаки с фланга стало достаточно, чтобы помешать дальнейшему движению.
Андрея снова повели рефлексы: он начал разворачиваться к Катерине, стараясь отбиться, но сегодня явно выдался не его день. Неуклюже шагнув, Андрей потерял равновесие на секунду, которой оказалось достаточно.
Противогазная сумка, не тяжелая, но размашистая, ощутимо ударила второй раз. Теперь — по руке, вооруженной пистолетом.
Левченко и при таких раскладах удержал бы оружие. Но Катерина пустила в ход совсем уж неожиданный прием — царапнула ему ногтями по лицу, целясь в глаза. Отмахнувшись, Андрей окончательно потерял контроль над ситуацией, и третьим ударом Липская таки выбила у него ТТ. При этом Левченко и дальше оставался на ногах, забыв на короткое время про угрозу сзади. И она напомнила о себе.
Грохнуло.
Стреляли не прицельно. Нарочно мимо, брали выше головы. Давали понять: следующий выстрел может стать для него последним. И бодаться с двумя, один из которых — женщина, оказавшаяся опаснее тигрицы, Андрею тут действительно не улыбалось. Подняв руки на уровень плеч, выставив их немного вперед, выкрикнул, глядя на рассерженную и запыхавшуюся Липскую:
— Все! Все, слышишь? Стою!
— Катя, железка! — послышалось сзади.
Ловко наклонившись, Катерина подхватила его пистолет, однако отдавать своему сообщнику не торопилась. Наоборот, быстро проверила, действительно ли заряжен. Взяла без страха, давая пленному понять: обращаться с оружием умеет, в случае чего пустит в ход, вряд ли промахнется.
— Дальше что? — спросил Левченко.
— Поворачивайся. Медленно, москаль.
— Я такой же москаль, как ты жид, — спокойно ответил Андрей, уже догадавшись, с кем придется иметь дело. — Или китаец, выбирай.
— Поговори мне.
— И поговорю. Давай поговорим, земляк. Нам есть о чем, правда?
Произнося это, Левченко развернулся вокруг своей оси.
Увидел, кто взял его на мушку.
Не сдержался — скрежетнул зубами, выматерился смачно. Потому что имел, оказывается, все шансы выкрутиться из глупой ситуации. Ведь враг оказался не таким ловким, мобильным и искусным, каким представил его себе Левченко.
Метрах в пяти от него, прислонившись для удобства спиной к буковому стволу, сидел на осенней траве высокий — без преувеличений, просто сказочный великан! — человек в войлочной кепке. Легкое пальто было расстегнуто, из-под него выглядывала гимнастерка — заметно, что не красноармейского кроя; на ногах темные галифе и сапоги. Рука сжимала немецкий «парабеллум», однако ловко двигаться великан не мог.
Левую ногу сжимал крепкий охотничий капкан.
Видно, он шагнул, не заметив, и ловушка захлопнулась. Сил у мужчины хватало, чтобы справиться с неприятностью и освободиться. Но что-то помешало ему так сделать сразу, так что вынужден был волочить за собой еще и это железное зубастое одоробло. Еще Андрей не имел никаких сомнений — Катерина Липская все время ходила в лес на встречи с этим великаном. Потому и ничего не боялась: рядом с таким сам черт не страшен. Шла сюда и теперь, даже бежала, достаточно скоро после его появления у нее дома. Собиралась поведать сообщнику нечто важное.
И это важное услышала от начальника милиции, не иначе.
— Ты не думай, — сразу предупредил великан, перехватив взгляд Левченко. — Не успеешь. Я тебя с этого места достану.
— Почему же до сих пор не достал? Шмалял бы в спину, и все дела. Нет, ты говорить хочешь. Может, потом расстреляешь. Пусть так, дальше что? Подумай, земляк. В одном месте за короткое время убивают начальника отдела НКВД и начальника милиции. Сколько, как ты говоришь, москалей будет тут в ближайшее время?
— Энкавэдэшник ваш — не моя работа. Сожалею.
— Верю. Зато мой предшественник, Тищенко, наверняка ваша работа. Лесные парни, правда же? Сколько вас тут?
— Наглый. Кто кого допрашивает, как думаешь?
— Никто никого. Говорим. Разве нет? — И сразу — без ненужной паузы: — Кто это так на тебя охотился? Где капкан подцепил?
— Не на меня ставили.
— Но влез ты. Помочь? — Андрей оглянулся на хмурую Катерину. — Скажи, я не враг.
— И не друг, — отрезала Липская. — Хотя женщина дохлого москаля почему-то тебе верит.
— А ты?
— Пока нет.
— Ох, Катя-Катя, лучше верить.
— С какой радости?
— Нам троим нужно договориться. Иначе будет еще хуже, чем уже есть. Ты же прибежала сказать своему побратиму, или кто он тебе, — под вечер в Сатанове станет черным-черно от солдат, потому что кому-то припекло убить начальника НКВД. Что осторожным нужно быть. Начнутся облавы, прочешут поселок и лес. Все ты, Катерина, правильно услышала и поняла. Кроме одного. — Андрей снова повернулся к великану в капкане. — Одна деталь, очень важная. Покойный Сомов все нападения на людей, разорванные глотки, слухи про оборотней — словом, всю эту большую и страшную сказку приписывал вашим повстанцам. У него вы, лесовики, проходите как члены националистических банд, предатели и фашистские прихвостни.
Великан сидел прямо. Но, слушая Андрея, еще больше расправил плечи. При этом рука с парабеллумом не дрогнула, дуло не дернулось в сторону даже немного.
— Мы не лесовики, — проговорил ровно.
— Пусть. Как вас называть? Вот ты кто?
— Командир куреня Украинской повстанческой армии. Краевая группа УПА-Юг
[11].
