— Улетай!
Вампирша оглянулась. Черты лица Ирменгрет заострились. Когда она заговорила, стали хорошо видны клыки.
— Ты тоже дурак! Я не могу бросить вас! Забыл, что я должна вывести тебя и Брана из Запустения?
Я выругался. Не забыл!
Кровь и песок! Сколько же их! Окружили десятки и десятки монстров. У нас нет шансов, если они кинутся на нас разом, а фокус, что провернули в эльфийском замке, не пройдет. Ирма не унесет сразу двоих, я тоже не исчезну. Сейчас светло, и не могу слиться с тьмой, чтоб перенестись отсюда. Потом еще и еще, уходя от погони, которой потребуется каждый раз заново становиться на мой след.
На что рассчитывать? Сталь надолго не защитит, но, может, магия Неакра будет нашим козырем?
— Велдон? — позвал я, стараясь глядеть только на лешего, что сделал к нам два шага и остановился.
Дьявольские гончие тоже приблизились на два шага.
— Кровь и песок! Велдон! Магия!
— Я слышу! — Монах подал голос. — Да думаю, что ответить!
— Говори как есть! — Я почти рычал.
Хозяин леса начал поднимать руки — медленно-медленно, и одновременно с этим заерзали на местах волкоподобные твари. Когда леший полностью поднимет руки, они ринутся на нас. Сомнений нет!
— Отец Томас!
— Магию получишь, но на многое не рассчитывай!
Проклятие! Лесной хозяин поднял руки почти до уровня плеч. Гончие уже роют снег, а за ним — землю! Нужно действовать! Либо сейчас, либо будет поздно!
— Лесник! — Я шагнул к нему. Отмахнувшись от обескураженных возгласов инквизитора и предвестника.
Я резко вскинул над головой бракемарт, будто было важно опередить хозяина леса, и он в самом деле застыл. Его руки замерли на уровне плеч. Леший чуть склонил голову набок. Как зверь, что с любопытством смотрит на тебя. Но фиолетовые искры в черных сгустках на месте глаз замелькали чаще и ярче.
Отмерив еще три шага, я остановился, держа саблю над собой.
— Ты знаешь меня!
Говорил громко, чтоб слышали все: и люди, и нелюди, и все твари в стае дьявольских гончих. Но на крик не срывался.
— Знаешь? Если не знаешь, то проведай, кто и что я такое!
Руки лешего, что доселе замерли на уровне плеч, дрогнули, а гончие явно забеспокоились.
— Кто стоит за мной? Прознал?
Я продвинулся вперед на два новых шага и закричал:
— Дьявол!
Леший распрямил шею и начал медленно мотать головой-черепом.
— Что сотворит с тобой Люцифер, если ты убьешь нас здесь? Что он сделает с твоими детьми?
Гончие припали на передние лапы либо уселись на задние. Их черные глаза смотрели на меня и только на меня! Я тот, кто лишал их законной добычи и веселья! О! Мы лакомая добыча! Необычная! Не такая, как другие! Но мы можем уйти! Твари почувствовали смятение, что охватило хозяина леса — и одновременно их хозяина тоже.
— Он здесь! В Орноре! Во плоти! Его гнев настигнет тебя! — Я орал что есть силы, чтоб перекричать поднявшийся ветер, и оказался сильнее стихии. Леший слышал каждое мое слово.
— Уйди! Оставь нас, и тебя никто не тронет!
Мне вторил вой. Разочарованный вой, полный обиды. Гончие подняли к серому облачному небу морды и выли. Выли и выли. Все время, пока леший медленно опускал руки. Сучковатые палки коснулись мокрого снега. Искры внутри сгустков тьмы в глазницах оленьего черепа погасли.
Леший повернулся к нам спиной, опустив череп. Сгорбив плечи, он двинулся обратно в лес, волоча за собой палки, которые совсем недавно мнились ему мечами.
— Проклятый пепел!.. — пробормотал я и шумно выдохнул.
Гончие тоже уходили. Поджав хвосты, как побитые собаки.
Понуро опустив к земле морды. Скоро их силуэты скроются за серыми стволами деревьев.
Опустив оружие, я уселся прямо на снег. Что это было? Что я сейчас совершил?
— Ты возложил на себя длань сатаны и прикрылся его именем, — рядом оказался инквизитор.
Я не смотрел на него. Тошно от его цитирований.
— Опять Священное Писание? — произнес я.
— Его текст всегда к месту, — ответил Велдон. — Особенно в твоем случае.
Чертов святоша! И без него плохо!
— Ну ты дал! — Предвестник присел на корточки подле меня и хлопнул по плечу. — Я думал, что нам конец.
Бран сплюнул и выругался.
— Я ведь уж привык к себе нынешнему! Не хочу вновь быть младенцем да вспоминать по капле о своем прошлом.
Война расхохотался. Смеялся он искреннее, заразительно. Я тоже ухмыльнулся и заулыбался еще больше, когда взглянул на хмурую физиономию Томаса Велдона. Монах не находил в словах Войны ничего смешного.
А вот и Ирма! Вампирша обошла нас великосветской походкой и присела в реверансе.
— Спасибо! — Ирменгрет опустила очи долу.
Она не во дворце и не в платье. Она тоже смешна! Я засмеялся в полный голос и упал на спину, глядя в чужое и неприветливое, затянутое тучами небо. Я жив и могу сражаться за любовь только потому, что принял дьявола.
Николас Гард проклят, и вместе со мной еще три проклятые души. Подошли ко мне, чтоб высказать, что думают о том, как спровадил прочь лешего. Но это сделал не я. Сатана!
— Не хватало еще, чтоб он оказался рядом… — сквозь смех пробормотал я.
— Здесь.
Что? Я вскочил. Истеричный смех мгновенно оставил меня. Оглядываясь, видел только своих озадаченных спутников.
— Слышали?
Они ничего не слышали и не видели. Но я отчетливо разобрал простое слово. Голос принадлежал дьяволу, и я ощутил его присутствие.
— Что случилось?
— Ничего. Мне показалось.
Бран махнул рукой, обронив что-то о глупом рыбаке и дырявых сетях — какой-то бред, Ирменгрет недоверчиво поглядывала на меня, но молчала. Томас Велдон зашептал молитву. Монах догадался, что произошло, но он глупец. Если бы молитвы могли помочь, хотя бы ему…
Ладно. Надо двигаться дальше.
— Они ушли. — Я вернул бракемарт в ножны и заткнул за пояс охотничий нож. В этот раз обошлось без схватки.
— Ни одной гончей поблизости, — заявила Ирма. — Я чувствую это.
— В прошлый раз твой нюх подвел, — вставил Бран. — Твари окружили, а ты прознала про то вместе со всеми. Когда гончие показали себя.
Ирма сложила на груди руки и, сузив глаза, сказала:
— Леший. Ты забыл про него?
— Не знаю ничего про лешего, — ответил Бран.
— А зря! Когда он с ними, гончих не учуять. Это его лес! Он здесь хозяин!
