— Я в порядке, — сказал инквизитор.
Он выпрямился и посмотрел на меня мутным взором.
— Гард, — вновь зашептал монах; он, как безумец, то кричит, то переходит на шепот, в его левом глазу отражалось сумасшествие, — мы спасем мир, и в том спасение наших проклятых душ!
— Спасем? От чего?
— От Низверженного! О, Николас! Избавим Орнор от возращения первого забытого бога и его присных. Этим мы обманем дьявола! Избавление мира от Низверженного покроет наши грехи! Даже твои! Мы обретем Спасение и Прощение! Мы будем молиться, и величина нашего деяния не позволит Богу Отцу и Богу Сыну отвернуться от наших воззваний.
— Ты кое-что забыл, монах, — хрипло произнес я. — Страшно не только пришествие Низверженного и явление в мир дьявола во плоти. Я призвал всадников апокалипсиса. Начались последние дни!
— И что? — с пылом возразил монах. Совсем неожиданно для меня. Не думал я, что конец времен будет не важен для Томаса Велдона. — Апокалипсис ничего не меняет для нас. Небо не обрушилось на землю, когда мы узрели предвестников в вышине! Да и ты тоже забыл кое о чем! Один из них рядом! Война с нами!
— Он как обычный человек… — неуверенно сказал я.
— Вот видишь! — напирал Велдон. — Обычный человек, и не собирается меняться, а посему конец времен не наступит завтра. Быть может, нашего века хватит, чтоб не заметить признаков апокалипсиса.
— Моего хватит. — Я прибавил к сказанному пару крепких слов. — Я связан с дьяволом навеки. Я, считай, бессмертен.
На миг Велдон отпрянул, но почти сразу продолжил. Мое признание не смутило монаха.
— Все одно! Никто не ведает, сколь долго продлится конец времен. Верь мне! Нет ничего подобного в священных текстах. Говорю тебе сие как инквизитор!
— Вряд ли Матерь Церковь примет тебя назад. — Я не смог удержаться.
Левое око Велдона сверкнуло, в нем появился гнев, однако монах сдержал себя.
— Это не важно!
Я вновь удивился. Томас Велдон продолжал говорить немыслимое для того, каким я знал его.
— Важно другое, Николас. Важно то, что предвестник подле нас, и мы увидим, когда он станет другим.
— Что тогда?
— Тогда мы поймем, что конец Орнора близок. Но ты же помнишь, что сказал… дьявол…
Велдон буквально прошипел последнее слово. Разумом он толкал себя и меня к союзу с первородной тьмой, но душа противилась.
— Что же он сказал?
— Предначертанное изменилось. Никто не знает, что должно теперь произойти, — произнес монах. — Я запомнил сказанное им! Слово в слово! Кто знает…
Монах закрыл око и схватился за сердце.
— Больно в груди, — вдруг молвил он. — Но я закончу. Быть может, мы изменим предначертанное! Война должен быть рядом!
Мы замолчали, подавленные сказанным и услышанным.
— А Ирма?
— Она исчадие ада. — Велдон стал спокоен. — Но ад внутри нас. Убеди ее остаться с нами. Она сильна и тоже поможет нам.
— Не верю собственным ушам.
— Я тоже, — обронил Велдон. Монах побрел на нос корабля, где я впервые увидел его этим утром.
Нужно осмыслить то, что произошло сейчас. Нам обоим. Видно, как инквизитор с головой ушел в собственные мысли. А я? Я вдруг вспомнил, что ночью мы не закончили разговор о Даон ди Регель. Только в эту минуту он казался не столь уж важным… Но лишь на одно краткое мгновение.
Я сжал рукоять бракемарта. Даон ди Регель… Как быстро личное становится дороже целого мира! Внутри вновь рождаются самые черные мысли.
— Сударь, — из юта появилась служанка маркизы, она искала меня, — госпожа просит вас к себе.
Госпожа? Ирма назвалась на корабле госпожой, но маркиза тоже госпожа. Кто зовет меня? Ирменгрет или сиятельная, которую хочу убить?
Глава 18
ГОРЯЧАЯ
Служанка привела к каюте вампира.
— Входите, сударь. — Спрятав взор, девица толкнула дверь и пропустила меня внутрь. Сама тихо, как мышка, проникла следом.
Увиденное… Я не поверил собственным глазам, хотя встречал всякое, и не сразу выдал законный вопрос.
— Что это?
— Это не что, а кто! — Ирменгрет довольно рассмеялась.
Женщина! Она намеренно провоцировала, рассчитывая узреть мою вытянутую от изумления физиономию, и у нее получилось. Вампирша возлежала — иначе не сказать — в большой бадье из мореных дубовых досок, наполненной подогретой водой, в которой легко поместились бы и двое.
В каюте, как и везде на корабле, довольно прохладно, и горячая вода исходила паром.
Ирма улыбалась. Довольная собой и соблазнительная. Рыжие волосы собраны в высокую прическу. Голова чуть наклонена вправо, открывая взору тонкую шею и изящные обнаженные плечи с каплями воды.
— Что ж замер у порога, Николас? — снова рассмеялась Ирма и поманила взмахом руки.
А у меня пересохло в горле. Я смотрел на ее широко раскинутые руки, лежащие на деревянных стенках. Взор опустился к груди, укрытой бликующей водой. Но что рядом с купелью? Я повторил свой вопрос вслух.
— Неужели не узнал? — промурлыкала Ирма. — Это же наш общий знакомый Рене Зилль.
Подле деревянной чаши стоял на коленях судовой врач. Полностью обнаженный! Молодой дворянин с немым обожанием смотрел на Ирменгрет, и только на нее. Ничего другого врач не замечал.
— Что он тут делает?
Я с неприязнью глядел на Зилля. Что за нечеловеческое обожание на его лице и во взгляде, которым пожирает вампира? Он ловил ушами каждый вздох Ирмы и млел от любого произнесенного ею слова и даже от всплеска воды в ее купели.
— Что он тут делает? — повторил я, потому как Ирма с издевательской ухмылкой на лице просто молчала.
Чувствую, что начинаю закипать.
— Он? — Вампирша будто опомнилась. Встрепенулась, делая вид, что только услышала мой вопрос. — Молодой человек просто помогает мне.
— Каким образом? — Я сделал два шага к купели и замер, вновь уставившись на врача. Он выводил меня из себя.
— Э-э-э… — притворно замялась вампирша, показывая, что подобрать ответ в ее будто бы пустой голове совсем не просто.
— Что за игры, Ирма?
Я вспылил и тут же осадил себя. Что на меня нашло? Почему злюсь?
— Он… он, — захлопала ресницами вампирша, пытаясь явить испуг, — он всего лишь угощает меня.
— Чем? — зарычал я. — Кровью?
Врач держал перед собой серебряный поднос с бокалом на тонкой ножке. В хрустале было что-то красное. Вампирша откинула назад голову и громко расхохоталась, теперь искренне. А ее грудь поднялась над водой. Сквозь злость внутри проступило желание.
