— Значит, — снова начал я, хотя слова давались с большим трудом; до дьявола можно дотянуться рукой, его близость давила на две смертные души, но я заставил себя говорить, — эти игры не столь уж бесполезны?
— Ты глупец!
Человек, чей облик принял Люцифер, теперь был разгневан, однако можно ли верить чувствам, что показывает нам Отец лжи?
— Жалкий глупец! Твои ничтожные потуги ничего не изменят! Но однажды я могу решить, что мысли и деяния моего слуги непозволительны!
— Что тогда? Убьешь меня? Будешь пытать мою душу в Преисподней?
Дьявол снова смеялся:
— Ты воистину глуп! Нет! Ты, Николас, непроходимый тупица! После сделки смерть — не для тебя. Ты просто заснешь и проснешься вновь. Но ты помнишь цену за каждое пробуждение?
— Помню, — ответил я, невольно коснувшись левой руки.
— Гард! — Томас Велдон вдруг произнес строку из молитвы. — Отринь себя от лика дьявола ради Спасения и Прощения! Не внемли ему! Ни слова ему!
— Поздно, — я бы добавил что-нибудь покрепче, но сдержатся, — уже поздно.
— Ты не столь уж глуп, Николас. — Дьявол, чуть сощурившись, перевел взор на инквизитора.
— Не внемли ему! Ни слова ему!.. — шепотом повторил монах.
— Оставь молитву, святой отец, — скривившись, сказал сатана. — Я не мелкий бес, чтобы корежило от молитвенного слова, и это тоже при мне.
Враг рода человеческого достал из-под одежд нательное Распятие.
— Всегда со мной. Для отвода глаз. — Люцифер вновь широко улыбался. — Хочешь, поцелую его? А? Что скажешь, святой отец?
Велдон вжимал в плечи голову каждый раз, когда сатана называл его святым отцом, но сейчас вскинул к потолку взор и замотал головой.
— Не хочу, — страдальческим тоном ответил он. — Изыди! Изыди!
— Не торопись прогонять, святой отец. — Дьявол спрятал маленький крестик под рубаху. — Я здесь не ради нравоучений и вовсе не для того, чтобы сказать Николасу про его нелепые игры. У меня к вам вопрос делового свойства.
Монах вскочил из-за стола, чтобы немедленно убраться из каюты.
— Подожди!
Не знаю, почему я окликнул Велдона, но остановил его. Монах вернулся на свое место и угрюмо посмотрел на меня.
— Мы будем слушать Отца лжи? — спросил он.
— Да, — кивнул я.
— Скажи-ка, Николас, — произнес сатана, — разве я обманывал тебя?
— Не знаю. Мне об этом пока не известно.
— Вот как ты заговорил? — взгляд дьявола стал жестче. — Тогда довольно досужих разговоров! У меня дело сразу к вам обоим, и это не сделка, а предложение.
Томас Велдон беззвучно зашептал молитву и закрыл глаза, а я выжидающе смотрел на Люцифера.
— Дело касается предвестника конца времен, коего вы знаете под именем Бран.
— Что с ним? — Я напрягся. Невозможно было представить, что скажет сатана. Что ему нужно от Брана?
— Что с ним? — дьявол повторил мой вопрос. — Все просто. Он должен жить.
Взор сатаны пронзил меня, и мнилось, что он проникает прямо в душу. Потом сатана посмотрел на Велдона, который по-прежнему, закрыв глаза, читал молитву. Инквизитор вздрогнул, ощутив на себе внимание дьявола, однако продолжил взывать к небесам.
— А ты, церковник, не единожды помышлял об убийстве Брана! — вдруг сказал дьявол.
Монах задрожал всем телом, его уста больше не шевелились, он открыл глаза.
— Чтоб остановить конец времен! — выпалил инквизитор. — Но…
Велдон смолк. Посмотрел на меня, потом в пустоту. Проклятый святоша! Сам же недавно говорил, что своих не бросаем!
— Но не ведал, остановит ли смерть предвестника приход конца времен или, наоборот, ускорит его. Так ведь? Твои черные мысли явлены мне, сколь бы ты ни молился. Да будь ты хоть святой! Темные помыслы всякого смертного известны мне, и отныне я рядом с любым смертным в Орноре.
Дьявол посмотрел на меня и склонил голову:
— Спасибо тебе за это, Николас Гард!
— Иди к черту! — не выдержал я. — Оставь меня!
— Увы, но ты тоже торопишь события, Николас, — молвил сатана и картинно раскинул руки. — Пока мы не договоримся, я с вами.
Я и Велдон переглянулись. Молитвы церковника не помогают изгнать Отца лжи. Да и как это возможно, если он сам носит Распятие? Силой и хитростью нам тоже его не прогнать.
— Проклятье!.. — едва слышно произнес я.
— Что тебе нужно? — Велдон глубже натянул капюшон рясы, словно прячась от смеющегося над нами взора сатаны. — Ты сказал, что Бран должен жить, а еще что я размышлял об убийстве предвестника. Не скрою, мне думалось об этом, и правда в том, что не ведаю, принесет ли это пользу.
— Не принесет, святой отец. — Лик дьявола стал серьезен. — И поверь мне, Томас Велдон, я говорю тебе правду. Гард уже ответил, что я не лгал ему. Я снова и снова твержу о честности перед Николасом, чтоб вы уяснили истину. Я не скажу ни одного лживого слова, когда прямо заявляю об этом. Я не лгу вам!
Вдруг показалось, что за спиной дьявола сгустилась непроглядная тьма, а на лице сатаны заплясали тени от огней Преисподней. Я моргнул и узрел прежнего человека, в которого рядился дьявол, да каюту галеона, где сидели трое — я, монах и сатана.
— Чего ж ты хочешь?.. — хриплым голосом произнес Велдон. Он в который раз спрашивал об одном и том же.
— Вы не должны убивать Брана, — сказал дьявол. — Его смерть навредит вам.
— Почему?
— Если он погибнет… в нынешней своей ипостаси, — поправил себя сатана, — то не родится вновь младенцем, а немедленно присоединится к своим братьям. В ином, привычном для него самого и всех нас обличье. Тогда узрите признаки конца времен очень скоро. — Люцифер начал загибать пальцы. — Сначала чума и другой мор. Затем войны, что в один час охватят целый мир. Обезумевшие люди начнут убивать себе подобных. Потом голод и смерти. Уверяю, все случится очень скоро. За год или два все будет кончено.
— А если Бран будет жить? — произнес я.
— Конец времен отодвинется. Неужели непонятно? — Люцифер недоуменно посмотрел на меня, затем на инквизитора. — Сей мир и не узнает, что на грани. Если Бран проживет долгую жизнь, то и на ваш век хватит.
Сатана покосился на меня и ухмыльнулся. Словно жулик, обманувший простака крапленой картой.
— Вернее, на твой век, святой отец. С Николасом у нас совсем другой расклад.
В мыслях я проклинал дьявола и в очередной раз задавался вопросом, жалею ли о содеянном. Кровь и песок! Нисколько! Не было у меня выбора! Я снова поступил бы точно так же!
— Какой тебе прок со всего этого? — спросил Велдон. — Зачем отодвигаешь конец времен? Для тебя срок нашей жизни все одно что миг.
