– Без заигрываний. Знаю я вас, южан.
Рассмеялись многие, в том числе и треттинец. Обстановка стала чуть более расслабленной. Старуха села рядом с Дэйтом, даже не посмотрев на него. Следующий час она дремала, покачиваясь в такт хода мерина. А затем внезапно, прямо из дремы, подняла голову и сказала совершенно не сонным, удивительно четким и чистым голосом:
– Ветер идет.
Дэйт уставился на нее, не понимая. Особенно потому, что на равнинах уже больше часа царило полное безветрие, и мороз, кажется, даже забыл покусывать щеки и нос.
– Ветер идет, – глядя в упор на него, произнесла странная старуха, и ее веки казались ярко-розовыми, а глаза, наоборот, блеклыми, мертвыми, погасшими. – Чувствуешь?
Дэйт не чувствовал никакого намека на ветер. Даже на слабый сквознячок, и подумал, что полусумасшедшая старуха со сна забыла, на каком свете находится. Поэтому не сказал ничего.
– Чувствую, – голосом непохожим на свой обычный сказал Мильвио и резко натянул вожжи, останавливая мерина. Сорвал правую перчатку и, сунув пальцы в рот, свистнул так, что у Дэйта зазвенело в ушах.
Всадники начали оборачиваться, придерживать коней. Десятник с обгоревшим лицом, имени которого Дэйт не знал, а чуть помедлив, и лейтенант направились к саням из головной части колонны.
Мильвио же, спрыгнув в снег, в распахнутой куртке, смотрел куда-то на юг, словно стараясь заглянуть за спокойный горизонт и увидеть, что там скрывается.
– В чем дело? – недовольно спросил Эйрисл, на рысях подъехавший к ним.
– Ветер идет, – сказала ему старуха так, словно речь шла о чем-то важном.
Фихшейзец непонимающе заморгал.
– Ветер? – недоуменно переспросил командир. – Вас взволновал ветер? Он обычен на равнине.
– Не просто ветер. Бродяга. – Ноздри у Мильвио раздувались, точно у гончей, почуявшей добычу. – И он уже близко. Отзови десятку, лейтенант. Им надо срочно вернуться.
– Тот самый Бродяга? – обгорелый с некоторой иронией почесал то, что осталось от его уха. – А армии эйвов с ним, случайно, нет?
Дэйт первым поверил в слова треттинца. Уже привык, что тот не склонен шутить со столь серьезными вещами.
Эту легенду он прекрасно помнил. Когда из-за действий великих волшебников случился Катаклизм, то на континенте образовались Северные и Южные Смерчи – территории, потерянные для людей навсегда. Ветра, свирепствующие там, убивали любого, кто осмеливался пересечь невидимую границу. Иногда граница слабела, и тогда с бесплодных земель вырывался безжалостный путник. Бродяга. Смерть. Он рыскал по дорогам и пустошам, носился по лесам и оврагам, пока не натыкался на человека и не убивал его. А затем, насытившись, исчезал.
Раньше, в начале эпохи, Бродяга ежегодно собирал большие жертвы, оставлял вместо городов кладбища, но теперь, спустя века после Катаклизма, когда мир справился с последствиями Войны Гнева, о нем порой не слышали десятилетиями. Во всяком случае, Дэйт за всю свою жизнь не знал ни одного подтвержденного случая встречи с Бродягой. Слухов – сколько угодно. В любой таверне подобных историй навалом, а вот настоящих фактов…
Катрин, по-птичьи склонив голову, проклекотала:
– Ты знаешь, что южанин прав, лейтенант. Чувствуешь это. Кровь Летоса шепчет тебе о смерти с самого утра.
Странно, но эти не слишком понятные слова решили дело.
– Смолистый. Всем горнам сигнал: «Срочно назад!», «Опасность!», – отрывисто приказал Эйрисл, и десятник, не привыкший оспаривать команды, направил коня прочь, выкрикивая распоряжения.
– Ничего не вижу, – произнес Эйрисл, все еще сомневаясь. – Вы уверены?
– Отчего же вы мне верите, сиор? – Мильвио все так же смотрел на горизонт, его кулаки были сжаты.
Тот, скрывая истинную причину, холодно ответил:
– Лучше ощутить себя дураком из-за сказки, чем из-за смерти людей. Я за пару дней увидел много того, чего не может быть. Что нам следует сделать?
– Соберите весь отряд вокруг саней. Спешьтесь. Коней надо стреножить и укрыть им головы. И никому не разбегаться, что бы ни происходило. Объясните солдатам: как бы страшно не было – не бежать.
Запели три кавалерийских горна. В первый раз вразнобой, затем хором, слитно. Снова и снова. Тревожно и звонко. Звук полетел над снежной равниной туда, где рассыпались черные точки – десятка Лося.
Дэйт, покосившись на старуху, тоже спрыгнул на снег, спросил у Мильвио:
– Он может пройти мимо?
Усмешка на лице южанина походила на гримасу боли.
– Когда здесь столько людей? Нет. Он летит прямо к нам.
– Я могу как-то помочь?
– Просто выживи. А для этого вернись назад.
Горны продолжали петь, черные точки дрогнули, остановились и начали обратный путь. Солдаты стягивались к саням, и Дэйт встал рядом со старухой. Она с меланхоличным видом сидела, поджав под себя ноги и укрыв плечи теплым одеялом, которое бесцеремонно вытащила из тюка Мильвио. На лице у нее застыло скучающее выражение, словно ровным счетом ничего не происходило, хотя именно она первой упомянула о ветре.
– Это убийца, – внезапно наклонившись, прошептала она ему. – Хороший убийца. Созданный для того, чтобы прореживать армии. Талантливая работа молодого мага. Он спустил его с поводка в год, когда они стали проигрывать и армии Скованного теснили их, откидывая все дальше и дальше на восток. Спустил, точно голодного карифского кота, а после сам ужаснулся тому, что сделало его создание.
Старуха обвела рукой равнину, сказав тоном, от которого даже у него, человека много чего повидавшего и не дрогнувшего перед шауттами, по спине пробежали мурашки:
– Поля алых костей. Груды. Они лежали там даже спустя века. Люди умерли страшно, съеденные заживо жесткосердным ветром, от которого отвернулся хозяин.
– Тион?
Она закудахтала тонко, и из ее левого слезящегося глаза по морщинистой щеке скатилась слезинка. Старуха этого даже не заметила.
– Тион? Нет. Тион обладал куда более редким талантом, чем опасные игры с ветром. Ветер всегда принадлежал Войсу.
Черные точки уже не были точками. Всадники мчались во весь опор.
– Интересно. – Безумная бабка усмехнулась краешком рта. – Очень интересно, как пройдет эта встреча. Узнает ли кот того, кто когда-то поил его молоком и грел у себя за пазухой? Узнает после того, как хозяин отказался от него, а после лишился всего?
Дэйт перестал слушать ее бредни. В нем все же проснулась тревога, и он то и дело бросал взгляд на снежное поле и спешащую назад десятку, пока вокруг собирались солдаты. Он стал помогать им с лошадьми, Мильвио тоже не остался в стороне.
– Горнистам продолжать! – гаркнул Эйрисл. – «Самым быстрым темпом!»
Они были все ближе и ближе. На снежном белом поле, на котором никто не замечал и слабого дуновения.
