– Куда?
– Туда, – женщина мотнула головой вперед. – Люди идут, куда она хочет, а думают, что хотят они. Но принимает решение за них кто-то другой. Поэтому моряки и не сворачивают, спешат напрямик.
– С нами такого эффекта не было.
Госпожа Эрбет растянула губы в холодной улыбке:
– А мы так похожи на обычных людей? Вы – точно необычные. А я… не знаю, что я такое. Или же здесь, рядом с Аркусом, другие правила. Могу поручиться, что она заставляет их идти вперед, спешить. Тащит на невидимом поводке, словно псарь нерадивую собаку.
– Собаку? – Лавиани сморщила нос. – Скорее уж тупую овцу на заклание. Вот только хотела бы я знать, кто мясник. И еще… в очередной раз предлагаю забыть об Ариле и отправиться обратно. Уверена, наш новый высокий друг без проблем пропустит через свои земли. Забудем это путешествие как странный глупый сон. Что? Нет? Ну и дураки. Возможно, она тащит и вас – всех троих, а вы просто не замечаете этого… Подумайте о таком варианте.
Множество тонких, с нитку, ручьев, теплых и пахнущих горячим металлом, сливались в более крупные, а затем незаметно для глаз превратились в реку с рыжеватой водой. Она лентой петляла через очередную долину, край которой скрывала слабая сизая дымка. Там, за ней, угадывалось нечто, имеющее форму, но расстояние оказалось слишком большим, чтобы Тэо мог разобрать в этих призраках хоть какие-то знакомые детали.
Река стала настолько широкой, что частенько приходилось держаться скалистых отвесных отрогов, цепляя их плечами, перелезать через лежащие на заросшей тропе камни и идти очень медленно, что порядком раздражало Лавиани. Она не позволяла им остановиться, велела есть холодное мясо на ходу, желая как можно скорее покинуть это место.
– Нечего нам делать на развалинах Аркуса.
– Сомневаюсь, что мы идем через места, где был древний город, – возразил ей Тэо.
– Да ну? А чего тогда тут все так перепахано? Точнее, перерыто, словно позабавились безумные кроты с огненным дыханием? Город перемололо, камня на камне не осталось, сами же мне говорили.
– Мы не успеем. – Шерон не стала спорить, был здесь город или нет. – Идем целый день, лучше остановиться до наступления темноты.
Лавиани скрипнула зубами, упрямо не желая признавать правоту слов указывающей.
– Ты могла облегчить нам жизнь. Прямо там, на берегу, – наконец произнесла она.
– Да? – небрежно спросила указывающая.
– Отчего ты не послала за ними с десяток твоих слуг? Все было бы гораздо проще.
– Возможно, просто не пришло в голову.
– Только не тебе. Вот я об этом как-то не подумала, хотя столь рациональное решение лежало прямо перед нами. Перед тобой. Так в чем же дело?
Бланка, слушая их разговор, лишь поджала губы, явно не одобряя сойку, но та была не из тех, кто отступал.
– Не хотела использовать мертвых, – не стала отрицать Шерон.
– Шаутт меня дери! Ты некромант! У тебя в крови использовать мертвых! Чем эти покойники из-под воды, что доволокли нас до берега, отличаются от того же Ярела?!
– Ярел это заслужил. А они нет.
– Рыба полосатая, девочка! Этим покойникам сотни лет. Ты беспокоишься о мертвых, которых давно никто не помнит.
– Я помню! И я не стану использовать их по любому своему капризу.
– Капризу?! – возмутилась сойка. – Этот, как ты называешь его, «каприз» стоил нам нескольких дней погони, потери сил и совершенно неизвестно, к чему он нас приведет. Если думать рационально…
– Нет, – отрезала Шерон холодным тоном. – Это опасно. В первую очередь для меня. Мильвио предупреждал о таком. Нельзя использовать силы смерти бездумно, иначе изменишься слишком сильно. Ты не представляешь, как они ненавидят меня, как желают, чтобы я перестала их мучить, подарила покой. Это постоянное напряжение, ожидание, что не справишься, что они бросятся на тебя или на тех, кто рядом с тобой, стоит лишь допустить малейшую ошибку. Я не желаю такого. И не поступлю так без очень большой необходимости.
Лавиани уже открыла рот, чтобы привести следующие аргументы, но заметила, как Тэо качает головой, и махнула рукой.
– Ладно. Чего уж теперь жалеть. Вот. Здесь остановимся.
Ночь они провели во влажном, покрытом галькой коротком распадке между скалами и рекой.
Сойка растолкала их еще до рассвета, пребывая в дурном настроении.
Шли осторожно, пока небо бледнело, затем розовело, а после колебалось, не зная, что выбрать – голубой или серый. С севера наползали низкие облака, грозящие привести за собой стада туч, куда более многочисленные, чем овцы безымянного гиганта, оставшегося далеко позади.
День обещал быть не менее трудным, чем прежние.
Все так же вдоль берега широкой реки, вольготно растекшейся по безымянной долине, появившейся после войны прошлого. Несколько часов они молчали, ничего не говоря друг другу, слушали лишь шум немного ускорившейся воды в русле, свое дыхание, да стук камешков, то и дело выкатывающихся из-под подошв.
Тэо, ведший Бланку, негромко сказал себе под нос:
– Хм.
Лавиани оглянулась через плечо, хмурясь, но и не подумала спрашивать, к чему это «хм» относится. Много чести.
– Хм… – вновь раздалось за спиной, а затем шаги смолкли, когда он остановился, и вместе с ним остановилась Бланка, радуясь этой недолгой паузе.
И опять она проигнорировала его, слыша через некоторое время, как двое продолжили путь. А затем резко замерла, крутанулась и сказала со злостью, хотя удивления в ее голосе было ничуть не меньше:
– А ну, перестань со мной играть, мальчик! Оставь эти цирковые фокусы! Что ты сделал?!
Шерон переводила недоумевающий взгляд с одного на другого, не понимая, что происходит.
Тэо негромко и чуть смущенно кашлянул в кулак:
– Там, в Шой-ри-Тэйране я видел много снов. Обычных. А еще тех, что показывали прошлое. И тех, что учили или пытались это сделать. Эйв умер слишком рано, чтобы я понял все, но иногда сны возвращаются фрагментами картинок. И внезапно я начинаю понимать, вот как сегодня.
– Что. Ты. Сделал.
Он очень осторожно улыбнулся уголком рта:
– Скажи мне сама.
Лавиани смерила его холодным взглядом, повела плечами, словно внезапно ее покрыли мурашки, и произнесла тоном совершенно недружелюбным:
– Я перестала тебя чувствовать. Внезапно. Резко. Не так, когда ты уходишь от меня далеко. А разом. И это довольно болезненное ощущение, словно дали в зубы, Попрыгун. Тебя нет. Асторэ нет. Нет больше ненависти и раздражения из-за твоего присутствия. Ни малейшего.
– Значит, получилось. Ты больше не чувствуешь мою метку.
– Мы уже когда-то говорили об этом! – фыркнула та. – Я чувствовала не метку, а твою кровь асторэ.
