Она поежилась от этого странного ощущения.
– Мертвые есть? – Лавиани хмурилась, волком глядя на ближайшие дома. Ей тоже не нравилось то, что она видела.
– Нет, – ответила Шерон, прислушавшись к себе. – Ни мертвых, ни ощущения смерти.
– Ощущения?
– Кладбища, кости под камнями, места, на которых погибли люди, говорят о старой смерти. Но сейчас ничего подобного. Наверное, слишком много времени прошло.
– Или слишком мало. Все какое-то новенькое.
Облицованные мрамором стены стояли целыми, никаких трещин, выбоин и сколов. Минерал, к удивлению указывающей, не чисто-белый – в нем нашлось изрядное количество тонких, не толще волоса, бледно-фиолетовых прожилок.
– Знаю, откуда камень, – сойка провела рукой по ближайшей колонне, сверху заканчивающейся кроной со множеством широких листьев, вырезанных очень искусно. – Шахты Гиблого пояса, в Савьяте. Точнее, мраморные карьеры рядом с ними. Там до сих пор находят немного подобного. Паук в Пубире, да и часть Хлебного рынка украшена именно им. Довольно дорогой, а здесь его лиги и лиги. Когда стану старенькой, куплю мула, телегу и буду постепенно вывозить каменные блоки да продавать богатеям для их домов.
– Не станешь, – произнесла Бланка.
Лавиани хмыкнула:
– Слишком я предсказуемая, а? Не стану. Так что здесь не так? Что не так с этой заброшенной дырой?
– Она пахнет иначе, – снова сказала Бланка. – Свежий запах, словно после грозы. И сейчас скорее лето, а не зима. Только не южное лето, а обычное для моего герцогства.
– И свет, – подумав, произнес акробат. – Солнце светит под другим углом. Когда мы проходили воротами, было утро, а потом сразу как будто полдень. С тех пор прошло больше часа, но все еще полдень. Как такое может быть?
Лавиани с отвращением посмотрела на солнечный диск в ярко-лазоревом безоблачном небе.
– Шутки Шестерых. Или асторэ. Не нравится мне это. А еще больше не нравится, что я не вижу никаких следов. Что там у нас с направлением?
Бланка застыла почти на долгую минуту, и сойка, подозревая, что та медлит, только чтобы позлить ее, с досадой скрипнула зубами.
– Туда, – женщина указала рукой все так же на северо-восток.
– Далеко?
– Не представляю.
– Несколько лиг, – негромко сказал Тэо.
Лавиани покривила губы и призналась:
– Всегда любила города. Они – мои охотничьи угодья с тех пор, как я попала в Пубир, но этот… Хочется уйти из чистой картинки куда-нибудь, где побольше навоза. И да. Я заблудилась.
Это было немудрено среди высоких зданий, странно поворачивающих улиц, внезапно меняющихся и выныривающих на площади таких размеров, что по ним галопом, с лихой удалью мог скакать целый полк и всадники ничуть бы не мешали друг другу.
– Туда, – снова повторила Бланка и усмехнулась: – Буду поводырем у зрячих.
«Туда» или примерно в нужном направлении вел широченный проспект, с далеко стоящими друг от друга башнями, все стены которых были украшены балконами, больше похожими на грибные шляпки.
– Здесь могли бы ходить гиганты, – сказал Тэо. – Некоторые улицы словно для них спроектированы. И здания тоже. Для нас велики, а для их народа как раз подходят.
– Времена, когда люди были столь наивны, что дружили с кем ни попадя, по счастью, прошли, – Лавиани совершенно не проявляла любопытства к пустующим кварталам, но источала массу презрения. Ее сегодня раздражало все. Пустой город, белые глаза Шерон, все еще держащейся за дар из-за браслета на руке, и невозможность ощущать кровь Пружины.
– Люди веками жили с гигантами в мире. Потом взаимные ссоры и обиды развели их пути. Многие из этого племени поверили Вэйрэну и поплатились. Начался упадок их истории, пока в Войне Гнева не погиб Голиб, последний из их рода. – Тэо оглянулся назад, на кряж, из-за которого они пришли. – Ну, во всяком случае, так считалось до последнего времени. А почему наивны, Лавиани? Чем тебя не устраивает такое соседство?
– Даже не знаю, – делано задумалась та, потирая средним пальцем подбородок. – Тебя не смущает, попрыгун, жить под боком у парня, который, напившись, просто раздавит кого-то вроде нас своим башмаком? А сколько он должен жрать, а? А осада? Ты подумал, каково оказаться в осажденном городе в компании десятка гигантов? А сотни? Воды не хватает, еды тоже и…
Она замолчала.
– И что? – не выдержал Тэо.
– …и они захватывают все продуктовые склады и хранилища. А потом, когда разделяют последнее зерно с крысами, то… ну на их месте я бы поступила именно так, начинают жрать людей. Нет уж. Предпочитаю находиться подальше от гигантов, а не миловаться с ними да желать доброго утра. Утро доброе до поры до времени. Пока тебя не хотят прихлопнуть, точно муху, а ты не можешь ровным счетом ничего сделать против такой силищи. Если ты не волшебник.
– И не асторэ, – добавил акробат.
– И не некромант, – сказала Шерон.
– И не таувин, – улыбнулась Бланка.
Лавиани пошевелила губами, словно подбирая самое подходящее для данной ситуации бранное слово, но лишь сокрушенно покачала головой, словно бы говоря: «Что взять с вас, идиотов, рыба полосатая!»
Вся следующая улица была из ребристых арок, похожих на скелет гигантской рыбы, чьи кости соединены между собой мраморной балкой-позвоночником. По верху арок, собираясь в крышу, пропускавшую сквозь себя мягкий зеленоватый цвет, сплетались вьющиеся растения, украшенные маленькими бледно-голубыми цветами. Арок оказалось так много, что вдалеке они словно бы сливались в одну единую, в туннель, который заканчивался тьмой.
Тэо остановился и нахмурился, не понимая, куда выведет их дорога.
– Странно, – произнес он, останавливая Бланку. – Нам ведь туда?
Вновь долгая пауза, а затем уверенный кивок.
– Я проверю, что там, – решила Лавиани. – А вы оставайтесь и ждите.
– Эти районы мы видели с горы, – внезапно поняла Шерон. – За ними обугленная часть Аркуса.
– Ага, – задумчиво произнесла Лавиани, вспоминая, как протянулась мертвая земля. – Ага. Нам не удастся ее обойти, она лежит поперек нашей дороги, придется ее пересечь.
По краю уничтоженного фрагмента города земля вывернулась, собралась складками, которые снесли строения, опрокидывая их в разные стороны, как опрокидывает старые деревья в лесу первый весенний ураган. Складки застыли слоями, ступенями, поднимаясь все выше и выше, на пять, шесть человеческих ростов, становясь препятствием. Впрочем, вполне преодолимым.
Оказавшись на гребне, спутники увидели, что представлявшееся издали всего лишь темной полосой – вблизи смотрится совершенно иначе. По кварталам словно бы ударили раскаленным мечом, и город просел под чудовищным натиском, его поверхность была ниже гребня на добрых тридцать ярдов, как будто под улицами Аркуса располагался еще один уровень, пустота – и теперь она схлопнулась, заставив почву опуститься на освободившееся место.
