– Такое бывает редко, – отвечает Лиам.
Толкнуть бы его! Но нельзя. Редко это бывает или нет – какая разница?! Это «редко» случилось сегодня!
– Что ж ты раньше не предупредил?
– А ты тогда пошла бы со мной? Не медли, Майлин. В Лиаскай медлить нельзя.
Глубоко вздохнув, медленно крадусь дальше. Ладно. Ладно, Лиаму виднее. Он знает, что делает. Он как-то выживал в Лиаскай до этого и сейчас не допустит ошибки, которая будет стоить нам жизней. Мне надо довериться ему полностью. Довериться лжецу. Ладно.
Проход все у́же и у́же. Плечи у Лиама слишком широкие, поэтому он теперь идет боком.
– Не медли, – повторяет Лиам как заведенный.
Не понимаю, кому он это говорит: мне или самому себе?
– Они чувствуют, когда ты медлишь. И им это нравится.
Тут я разглядела в скалах трещины. Поначалу это были тоненькие щелочки, но чем дальше мы продвигаемся, тем они шире и глубже. Края у них грубые и ломкие, напоминают потрескавшиеся губы. В трещинах клубится ночь. Нет, не просто ночь… Там скрыто что-то темнее тьмы. Кажется, трещины просто глубоки и пусты, однако из них вырывается чье-то дыхание. Нечто, живущее в этих горах, не благоволит нам.
– Дальше, – спокойно командует Лиам. Расстояние между нами увеличилось. Первый порыв: нагнать его! Но подавляю поспешное движение.
Спокойно. Текуче. Как вода.
Устало вздыхаю.
– Что это за трещины? – Пытаюсь казаться спокойной, как Лиам, но голос предательски дрожит.
Лиам отвечает не сразу.
– А ты уверена, что хочешь знать?
Нет!
– Да.
Боже мой…
– Это рты.
– Ой. Симпатичные. Только зубов не вижу.
С опозданием вспоминаю: в Лиаскай все не то, чем кажется.
– Камням не нужны зубы.
Ему и говорить ничего не надо было, я и так всматриваюсь в глубину этих черных дыр. В голове слышу мамин голос. Она шепчет: «Взгляни в лицо своему страху, тогда перестанешь бояться».
Надо полагать, мама никогда не бывала в Лиаскай.
– Там что-то шевелится! – лепечу я.
В ущелье пронзительно завыл ледяной ветер, швырнул мне пылью в лицо. По горам снова прокатился рокот. Голодный и жадный. Точно, мы спятили: идем сквозь пасть рычащего монстра!
Лиам медленно обернулся.
– Идем дальше, Майлин.
Ой, не нравится мне его взгляд! Глаза широко распахнуты, в них плещется чистый ужас. Взяв меня за руку, Лиам крепко ее сжимает.
– Слышишь? Просто идем дальше. Все в порядке.
Он лжет. А правда – вот она, в его дрожащей руке, в звуке его голоса… Ничего не в порядке.
Я замешкалась?..
Нечто черное выползает из трещины. Первая мысль: какая-то тварь! Безглазая змея или гигантский червь. Пыль оседает на коже этого существа, липнет к нему, скапливается в складках, образующихся, когда оно двигается. Существо скользнуло по грубым каменным губам, и тут меня осенило. Это язык! Ощупав камень рядом с собой, язык мучительно медленно тянется ко мне. Ползет за мной. Проклятье, какой же он длинный! Не могу отвести взгляд, лишь кручу головой, чтобы не выпустить язык из виду. И вдруг с опозданием понимаю, что такие языки повсюду! Они выползают из каждой трещины – толстые и неповоротливые, тонкие и юркие. Одни влажно поблескивают, на других толстый слой пыли, и кажется, будто их плоть окаменела. Языки, они повсюду…
Лиам что-то говорит, тихо, слишком тихо, я не разбираю слов. В ушах шумит кровь – как же мне страшно! Хочу только одного – сбежать! Сбежать далеко и как можно скорее!
Крошечным уголком сознания, который удерживает меня от панического бегства, слышу: «Доверься Лиаму!»
Лиам. Надо сосредоточиться на нем и на его руке, сжимающей мою, и вдруг я понимаю: хватка стала мягче. Он поглаживает мою руку, осторожно, стараясь не задеть ссадины, доставшиеся мне с прошлой ночи. И это мягкое прикосновение гонит панику прочь.
Каменные языки? Ну и ладно. Всего-то нужно идти дальше по тропе, лавируя между языками и не задевая скалы. Текуче. Как вода. Так они нас не увидят.
– А схватят они нас, тогда что будет?
– Тебе не захочется про это узнать.
– Сейчас не хочу с тобой спорить.
С губ Лиама сорвался отрывистый, как будто лающий смешок. Так смеются, когда совсем не осталось причин для смеха.
– Что ж… Они обовьют твои руки и ноги. И утащат сквозь трещины в недра горы. И от тебя ничего не останется.
«Но трещины слишком узкие, человек в них не пролезет», – хотела бы возразить я. Они шириной с мою ладонь, даже рука не пройдет. Но я молчу. Теперь вижу, в какую беду мы попали. И Лиам прав. Незачем мне знать, что будет, если нас схватят. Представляю, как каменные языки затягивают наши тела в каменные трещины, волокут в недра горы, ломая кости, сдирая кожу… К горлу подкатывает тошнота.
Лиам успокаивающе поглаживает мою руку.
– Тише. Этого не будет.
– Уверен?
– Абсолютно. Со мной такого ни разу не случилось.
Мне очень хочется рассмеяться или хотя бы притвориться, что я могу смеяться. Но получается только всхлипнуть, потому что один из этих мерзких языков скользнул по плечу Лиама!
– Тише, – снова повторяет Лиам. – Успокойся. А если они до тебя дотронутся…
– Не дотронутся!
– Дотронутся, так что слушай. Вот язык касается тебя. Смахни его, но мягко, плавно, спокойно. Никаких резких движений.
Какой-то покрытый пылью язык шевелится рядом с моей ногой. С таким звуком, будто наждак по ткани, он скользнул по штанине. Из моей груди вырвался жалкий скулеж.
Лиам не отрываясь смотрит на мою ногу, но он не может мне помочь. Мы дружно выдыхаем, когда язык отползает от меня.
– Отлично, – беззвучно шепчет Лиам. – Так держать. Но не позволяй им обвиться вокруг ноги или руки.
Он не сказал этого вслух, но я поняла: «Иначе пиши пропало».
Далеко ли нам еще идти?!
Другой язык, глянцево-черный, толщиной с руку, шарит по груди Лиама, жадно, как рука растерявшей стыд женщины.
– Мягко, – произносит Лиам, глядя мне в глаза. Он отстраняет язык, легонько, почти нежно. И как он двигается! Будто танцует под музыку, которая слышна одному ему. Языки тянутся к Лиаму, а он отстраняет их свободной рукой так плавно, словно это часть разученного танца.
– По виду не скажешь, – Лиам улыбается мне, – но это просто камни. Они гораздо крепче и сильнее нас. Победить их можно только тем, чего у них нет. Тем, чего они не знают и не понимают. Пока мы двигаемся плавно и мягко, они не могут стать тверже и жестче.
