Эмма кивнула, стараясь не дышать. Она едва понимала, где сон, а где реальность. Тонкие нити вновь высасывали ее чувства.
Анри осторожно гладил спутанные волосы, рассказывая историю своего рода, историю его страданий. Брэйдены связаны с семейством Хилл тонкой, едва заметной меткой Н. Она создана для баланса темной магии – носитель этого знака способен забирать на себя излишек, который раз за разом приводил к смерти Брэйденов. Больше всего Морин боялась стать частью этой жизни, стать той, кто должен был поглотить лишнее, чтобы спасти чужую душу. Это погубило ее мать и бабушку.
– Теперь я твое проклятие, – Анри тяжело вздохнул и отстранился. – Не переживай. Твоя мать могла контролировать метку. Она спасла моего отца, как ты спасла меня в тот вечер от страшного поступка. Нужно привыкнуть. Ты сильная, и он тебе помогает.
– Он? – Чейз встревоженно оглянулась.
– Мой прадед пожертвовал собой ради любви. И, по словам твоей матери, он часто являлся к ней, чтобы забрать то, что ее губило. Чувства, – Брэйден лукаво прищурился. – Не бойся, я останусь здесь, и ты не будешь одна. Чертовски не хочу возвращаться в поместье.
– Тебе нужны вещи? – Эмма переминалась с ноги на ногу, ожидая ответа.
– Не отказался бы. Эта рубашка видела лучшие времена. Моя комната на первом этаже, напротив твоей кухни, – Анри улыбнулся.
– Хорошо. Ванная – прямо по коридору. Чистые полотенца – на верхней полке.
Входная дверь тихо захлопнулась. Подойдя к соседскому дому, Чейз собралась толкнуть рукой дверь, но та, как и прошлый раз, открылась сама. По дому давно уже разошелся неприятный запах запекшейся крови. Старомодная мебель, странные кованые торшеры. Гостиная напоминала не жилое помещение, а музей. Стараясь ни о чем не думать, Эмма вошла в небольшую светлую комнатку. В ней все было простым, без показного лоска, царящего в прихожей: серые стены, тяжелые черные шторы, деревянный шкаф, стол с лежащим на нем ноутбуком и раскрытой книгой, просторная мятая кровать.
Ведьма открыла шкаф и выбрала первые попавшиеся вещи. Поместье давило на нее воспоминаниями, которые раз за разом всплывали перед глазами. Страх, окутывая с ног до головы, не давал вздохнуть свободно. Чейз переполняли эмоции, с которыми она еле совладала. Взяв себя в руки, Эмма поспешила покинуть особняк.
Вернувшись домой, она положила вещи возле ванной, затем села за кухонный стол и задумалась. Неизвестно, сколько времени длились бы ее поиски спокойствия, если бы Анри не дал о себе знать хриплым кашлем и равномерными медленными шагами.
Ведьмак посмотрел исподлобья, а затем неспешно прошел в другой конец комнаты. Он ненавидел все, что происходило с ним в этом чертовом городе с тех пор, как отец сошел с ума. Но больше всего его злило то, что, казалось, он сам недалеко от него уйдет. Чейз, на вид беззащитная девушка, молча пережила произошедшее, а он расклеился. И самое ужасное было то, что агрессия возвращала его к жизни.
После горячего душа сознание прояснилось – алкоголь больше не держал в плену его разум. В присутствии Эммы контролировать магию становилось легче.
Чейз в ожидании смотрела на широкую спину перед собой. Она почувствовала, как оборвалось сердце. Едва справляясь с нахлынувшими переживаниями, Эмма не знала, что делать. Перед ее глазами раз за разом мелькали стальные глаза, которые с диким упоением наблюдали за стекающей по лезвию кровью. Руки дрожали, а тишина мучительно отсчитывала время тиканьем настенных часов у входа.
Через окно ворвался свежий влажный воздух. Шел дождь. Чейз горько улыбнулась. Ее жизнь не была идеальной до того, как она попала к тетушке. Приют сложно назвать безупречным местом, особенно тот, в котором она прощалась с Томом. Том… Ведьма закрыла лицо руками, стараясь сдержать слезы. В глубине души рождались неожиданные для нее чувства – ненависть и злость. Эта реальность оказалась слишком трагичной и угрюмой. Новый дом угнетал Эмму, заставляя ощущать себя не на своем месте.
Комнату на полминуты наполнил тихий истерический смех, который сменился надрывным всхлипыванием. В этот момент Чейз почувствовала себя живой, она ощутила, как ее тело окутывает магия, как просится выйти наружу. Шрам в виде буквы W жгло. Стараясь облегчить боль, Эмма закатала рукав и коснулась его холодными замерзшими пальцами.
– Откуда это у тебя? – Анри навис над ней совершенно неожиданно и крепко схватил за руку.
Он поднес к ее запястью свое и приподнял черный свитер. Под ним чуть выше ладони располагался заживший символ в виде буквы W.
Глава 5
Осколки прошлого
Чейз вскрикнула, едва не задохнувшись от боли. Ее глаза наполнились слезами, и Брэйден взволнованно разжал пальцы.
– Прости, я не хотел, – измученный голос прозвучал глухо, как будто он знал, что ему не поверят.
– Кто бы хотел…
Горло неприятно сводило от боли – Эмма не смогла продолжить предложение. Она обнажила второе запястье, показывая еще одну букву. Самообладание покинуло ее, и слезы ручьем потекли по раскрасневшемуся лицу. Чейз не знала, правильно ли поступила, стоило ли показывать шрамы или лучше было промолчать. В этом городе Эмма была одинокой. Слишком одинокой, чтобы оставаться наедине с проблемами и потрепанной временем книгой. Кому верить, если вокруг лишь незнакомые лица?
Анри аккуратно опустил руки ей на плечи. Ведьма отвела взгляд, пряча слегка опухшее от слез лицо. Она поддалась, сделала шаг вперед и осторожно коснулась грубой шерстяной ткани. Свитер источал знакомый запах: мяты, мыла и табака… Все казалось таким знакомым, будто они уже где-то встречались и давно не виделись, будто она переживает это не первый раз. Русые, местами выгоревшие волосы рассыпались от движения. Ведьмак был выше как минимум на голову. Склонившись ближе, он коснулся теплыми ладонями ее лица, бережно убирая растрепанные локоны. Прикосновение обожгло непривычной близостью, в горле пересохло, сердце взволнованно затрепетало.
Удивленный, он приобнял Чейз и прижал к себе.
– Ничего, ты привыкнешь. Все привыкают, – Анри сжимал хрупкие плечи, касаясь щекой ее спутавшихся волос.
Казалось, Эмма успокоилась, но все еще прятала заплаканные и покрасневшие глаза в колючем черном свитере.
– Я навсегда в этом городе? – она взглянула на свои руки.
Нависла тишина – слышались лишь тяжелый вздох Брэйдена и тихий стук дождя за окном.
– Нордвуд не отпустит тебя. Что бы ни говорила Морин, он бережет угодных и калечит жизни тех, кто его ненавидит, – Анри сделал шаг назад и подвинул к ведьме стул. – Это не просто город: он безликий, но живой, он знает все и обо всех.
– Морин говорила что-то о своем знаке… предсказаний или знахарства. И вот она уехала в пригород, оставив мне записку. Мне страшно, страшно быть в этом городе одной.
– Ты не одна. Теперь не одна, и, если тебе будет спокойнее, я останусь на ночь.
– Будет спокойнее, – Чейз произнесла слова тихо, надеясь, что их не услышат, и они потеряются на фоне первых раскатов грома. Погода точно, как никогда, передавала ее ощущения: за окном все казалось бледным, мертвым, словно из города высасывали жизнь, наполняя его проливным дождем.
